Разумная жизнь
Шрифт:
ГЛАВА 52
— А как было в Индии? Ты здорово загорел. — Космо критически оглядел племянника, надеясь под внешним сходством с Мэбс увидеть основательность Нигела. — Что будешь пить? — спросил он.
Они сидели за ленчем в его клубе, и он с удивлением заметил, что Чарлз надел костюм.
— Воду, пожалуйста, — сказал Чарлз. (Господи, какой добродетельный!)
— Трезвенник? — спросил Космо.
— Не совсем.
Космо сказал:
— Твой отец выпивал в твоем возрасте, ну, под стрессом.
— Но больше нет. Мама заставляет его беречь печень.
— Какой разумной она стала, —
Чарлз засмеялся:
— А ему это нравится. Это заставляет его всегда держаться в форме.
Они заказали еду.
Космо, казалось, был счастлив посидеть молча. Чарлз несколько напряженно произнес:
— Гм… Мама сказала, что вы хотите со мной поговорить, дядя Космо.
— А она сказала, что я собираюсь делать?
— Да. Это ужасно великодушно. Вам лучше передумать. — Он покраснел под загаром.
Он не только надел костюм, но и подстригся, заметил Космо с удовольствием. И полоски белой ножи виднелись на шее, у лба и ушей. Должно быть, пытается произвести хорошее впечатление. И Космо сказал:
— Ты чувствуешь себя связанным, заманенным в ловушку? („Может, я вмешиваюсь в жизнь мальчика и делаю ему что-то плохое?“)
— О нет-нет, это прекрасно. Но самое замечательное… Я даже на могу понять, как вы можете отдавать Коппермолт.
— Могу, — сказал Космо. — Кроме того, как тебе объяснит твой отец, это единственный путь удержать Коппермолт в семье. Налоги после смерти владельца разорительны. Но расскажи мне об Индии. Я не могу обсуждать дела и есть. Где ты был?
— Да везде. Это чудесно. Я провел там год. И могу говорить про это неделю.
— Пожалуйста, не делай этого. Постарайся покороче.
— Вот я и хочу. Хьюберт обещал мне помочь опубликовать статьи. Он очень добрый…
— Таким и должен быть.
— Он предложил мне написать книгу. Тогда мне надо туда вернуться и увидеть еще больше. Там так много всего и так много разных людей.
— Слышали.
Чарлз подумал: „О Боже! Я ему надоел. Я никогда не знал его хорошо. Он какой-то напряженный, и с ним тяжело общаться“.
— О, между прочим, пока не забыл, мама сказала, что я должен рассказать вам кое о ком из подчиненных старого раджи. Некоторых вы знаете.
— Знаю?
— Супружеская чета Тревельян. Мама говорит, что бабушка и дедушка приглашали их дочь погостить в Коппермолте, когда она была подростком. Папа помнит ее, он сказал, что вы с Хьюбертом были в нее влюблены. И если бы он не помолвился с мамой, то сам бы попытался. („Проклятый Нигел со своими короткими ногами!“)
— Впервые слышу, — сказал холодно Космо.
— Но, во всяком случае, — затараторил Чарлз, — они там, два старика. По крайней мере, такие же старые, как бабушка, живут в превосходном доме, они построили его для себя в оригинальном стиле, у подножия Гималаев.
— Не Нилгери? — съязвил Космо.
Чарлз сказал:
— Простите, я дурак…
— Продолжай.
— Ну хорошо, эти старики похожи на законсервированные фрукты, у них полно слуг, они ими командуют. Ворчат, что все не так, как было, но не собираются двинуться с места. У них понятие времени исказилось. Индийцы или слишком терпеливы, или находят их забавными. Что взволновало маму и Таши — они были на ужине: Генри уехал в Брюссель на пару дней, — так это то, что старушка Тревельян все еще пишет старой портнихе, к которой они все ходили; так вот, она заказывает у нее платья, а их потом копируют дешевые индийские портнихи. Портниха — одна старушка с Бошам-Плейс.
— Рю-де-Ранс, — пробормотал Космо.
— Что? — Чарлз растерялся.
— Ничего, — сказал Космо. — А что еще?
— А, ну только то, что мама и Таши тут же заговорили о девочке, в которую вы все были влюблены. Они чувствуют себя виноватыми перед ней. Им бы очень хотелось увидеть, какая она сейчас. А потом Джойс сказала: „Все следы затерялись“. Ох, — добавил Чарлз, — может, мне не надо было упоминать Джойс, может, я во что-то вмешиваюсь? Но она тоже была на том ужине. Извините.
— Нет, ничего страшного, — сказал Космо. (Джойс — старинная подруга.) — Она была наша общая подруга. Ты бы посмотрел на ее зубы в четырнадцать лет! Хочешь „стилтон“? Он замечательный.
— Нет, спасибо. — „Зачем мне надо было упоминать Джойс? А мама еще дружит с Джойс? После того, как дядя Космо развелся с ней? И что он хочет сказать про ее зубы? Не понимаю я этого старшего поколения“. — Не надо сыра, спасибо.
— Кофе? — предложил Космо.
— Да, спасибо.
— Сигару?
— Я не курю.
„Было бы жестоко спросить, трахается ли он“.
— Кофе, пожалуйста, официант. А марихуану куришь?
— Иногда.
— Рад, что признаешься в этом пороке.
Официант принес кофе.
— Ну вот, — сказал Космо. — Ты, должно быть, умираешь от нетерпения перейти к главному вопросу. А мне надо отправляться в Бодвин на судебное разбирательство. Насколько я понимаю, ты не хочешь работать в Сити, как твой отец, или жить в Лондоне. Ты хочешь ездить, писать, поэтому тебе должно быть интересно жить за городом. Тебе надо научиться управлять имением. Чувствуешь ли, что способен взять на себя Коппермолт? Если согласен, я предлагаю его тебе. Я верю, что ты разрешишь матери жить там до смерти. У меня нет детей, но если я проживу столько лет, сколько отпущено, не придется платить налоги за наследство. Я надеюсь, что ты будешь там так же счастлив, как все мы, найдешь девушку себе в жены. Я уже подготовил заявление насчет тебя своему поверенному. Ты когда-нибудь слышал, как и когда Хьюберт получил ключи и бумаги Пенгапаха? Просто, что когда он все это получил, поверенный повесился. Это не смешно, но некоторые почему-то смеялись. Это так поразило Хьюберта, что он влил в себя целую бутылку виски. Ну, не будем отвлекаться. Все оформят быстро. — Космо отодвинул стул и поднялся.
— У меня нет слов… — сказал Чарлз.
— Хорошо.
— А могу я задать вопрос?
— Какой?
— А почему вы не хотите вернуться в Коппермолт, когда кончите работать? Я знаю, у вас нет детей, но вы любите это место и, кажется, так…
Космо задумался: „Мне нравится этот мальчик, он справится“.
— Никогда нельзя возвращаться туда, где ты был счастлив. Прекрасные воспоминания очень опасны, они могут придавить. Дело в том, что я недавно съездил в одно местечко во Франции, где был чрезвычайно счастлив. Прогресс его изуродовал до неузнаваемости. Я нашел хозяина кафе, прежде молодого, энергичного человека, влюбленного в свою беременную жену, а теперь он старик в инвалидном кресле. Оружейная лавка превратилась в магазин сувениров. О мой Бог, я побегу. Еще вопросы? Как я сказал, все бумаги — у поверенного. Это было прекрасно. Передай мою любовь Мэбс. — Он торопился уйти.