Разумное сомнение. Часть 3

Уильямс Уитни Грация

 Она пожала плечами и повела меня по коридору. – Сделайте вид, что вы удивлены. Я проделала большую работу... я всегда делаю все возможное для вас.

 Я проигнорировал, как она облизнула губы.

 Она толкнула дверь, и все сотрудники бросили конфетти в воздух и прокричали.
– С днем Рождения, мистер Гамильтон!
– Затем они начали ужасно фальшиво петь поздравительную песню.

 Я подошел к окнам, где они поставили небольшой белый торт с синими свечами, и задул их до того, как песня закончилась.

 - С Днем Рождения, Эндрю!
–

Мистер Гринвуд протянул мне голубой конверт.
– Сколько тебе лет сегодня?

 - Если считать, что сегодня будто бы не мой день рождения, то я того же возраста, что и вчера.

 Он засмеялся, еще не в состоянии уловить, когда я был резок с ним. Держась за живот в шутку, он махнул рукой одному из стажеров, чтобы сделать нашу фотографию.

 В то время как камера вспыхнула, я заметил Обри, которая стояла в углу со скрещенными руками. Она качала головой на все, и когда ее глаза, наконец, встретились с моими, она нахмурилась.

 - У меня для вас что-то есть...
– Джессика вложила маленькую черную коробочку в мою руку.
– Но я думаю, вам нужно открыть ее за закрытыми дверями, когда вы будете один, думая обо мне.
– Она покраснела и ушла.

 Я сделал в уме пометку, чтобы бросить все, что было, в корзину. И вместо того, чтобы сразу же покинуть вечеринку, я прошелся по комнате и сказал всем спасибо, напоминая каждому стажеру, что несмотря на день рожденье, задания по-прежнему были запланированы на конец дня.

 Я подошел к Обри с протянутой рукой, но она отстранилась и пошла в смежную приемную.

 - Вы серьезно такая незрелая, мисс Эверхарт?
– Я последовал за ней, развернув ее лицом к себе, когда дверь закрылась.

 - Вы серьезно такой жестокий?
– Она пристально смотрела на меня.
– Вы дали мне больше работы, чем кому-либо в это утро, просто для того, чтобы вы могли ругать меня перед ними позже, просто потому, что вы думаете, что я смутила вас в суде.

 - Вы действительно должны знать, что, черт возьми, вы делали, если хотели смутить меня в суде.
– Я невольно схватил ее за руки, потирая пальцами по ее коже.
– И я дал вам больше работы, чтобы таким образом у вас не было бы времени сделать мой кофе, который до этого утра, как я предполагаю, был отравлен.

 - С каких это пор плевок - это яд?

 - Ты должна мне еще один чертов костюм...
– я понизил голос.
– Ты хоть представляешь, сколько…

 - Нет.
– Она меня оборвала.
– Ты хоть представляешь, насколько ты изменился? Я на самом деле скучаю, когда я была Алиссой, а ты - Торо.

 - За тем, когда ты была чертовой лгуньей?

 - За тем, когда ты относился ко мне лучше...
– она смотрела на меня взглядом, полного тоски, я обнял ее вокруг талии и притянули к себе.

 Мой рот был на ее в считанные секунды, и мы целовались так, как будто не видели друг друга года, борясь друг с другом за контроль. Я прошелся пальцами к молнии на спине ее платья, чувствуя, как мой член затвердел возле ее бедер.

 Она

прижалась к моей груди и позволила мне скользнуть языком глубоко ей в рот, но в конечном итоге она вырвалась и оттолкнула меня.

 Глядя с абсолютным отвращением, она отвернулась и выскочила из комнаты.

 Я поправил галстук прежде, чем последовать за ней в комнату, где проходила вечеринка, но ее там больше не было.

 - Ты собираешься резать торт, Эндрю?
– позвал мистер Бах.
– Или ты хочешь, чтобы Джессика сделала это и в этом году?

 Джессика, держа нож, подмигнула мне.

 - Джессика может порезать его, - сказал я.
– Я скоро вернусь.
– Я вышел и направился к кабинетам стажеров, идя прямо в комнатушку Обри.

 Ее лицо было свекольно-красным, и она складывала папки в сумку.

 - Я не давал тебе разрешения уйти пораньше.
– Я остановился перед ней.

 - Я не давала тебе права обращаться со мной как с дерьмом, но ты замечательно это проделал, не так ли?

 - Ты только что сказала, что я не относился к тебе, как к дерьму, когда думал, что твое имя было Алисса, когда думал, что ты гребаный юрист.

 - Это делает твое нынешнее обращение ко мне приемлемым?

 - Это делает его оправданным.

 Молчание.

 - Я больше не могу делать это, Эндрю...
– она покачала головой.

 - Значит ли это, что ты перестанешь вести себя как ребенок в суде? Значит ли это…

 - Вот.
– Она оборвала меня и поднесла серебряную коробочку к моей груди.
– Я купила это для тебя несколько недель назад, когда Джессика планировала твой день рождения.

 - Ты плюнула в нее?

 - Надо было.
– Она взяла свою сумку и бросилась мимо меня, направляясь к выходу.

 Часть меня действительно хотела пойти вслед за ней и заставить ее объяснить, что, черт возьми, она имела в виду под «больше не могу делать это», но я знал, что это было бы бессмысленно. Разговор с ней, который длился менее трех минут, возбудил меня, и я должен был помнить, почему я закончил наши отношения первым.

 Я вернулся в комнату отдыха и сказал спасибо последнему из стажеров, взглянув на фотографию, которую отдел кадров приколол на стене. Это был коллаж из моих профессиональных фотографий с наклейкой праздничного колпака, прикрепленной к моей голове. И они написали «С днем рождения, Эндрю! GBH любит вас!» ярко-синим цветом.

 В действительности же, мой день рождения был месяцами позже - в декабре, день, который я не праздновал очень долгое время. И хотя я никогда публично в этом не признавался, в некоторой степени мне понравилось то, что люди в GBH были готовы праздновать мой день рождения – реальный он или нет.

 - Сколько кусочков торта вы бы хотели, чтобы я завернула вам, мистер Гамильтон?
– Джессика похлопала меня по плечу.

 - Три, - сказал я.
– И я возьму стакан лимонада также.

 - Вы не собираетесь остаться на игру «Кто лучше знает мистера Гамильтона»?