Развал. Схождение
Шрифт:
— Во «Всячине» небогатый выбор свежей зелени. Да и овощи, в основном, заморские, безвкусные.
— Есть такое дело, — подтвердил Брюнет. — По этой причине моя покупает овощи исключительно на рынке.
— Вот-вот. С шофером Леночка тоже старается ездить на рынок, на Кузнечный. Но так как сама она — водитель неважнецкий, в одиночку не рискует выбираться далеко. Тем более в центр. Старается обходиться теми магазинами, что ближе к дому.
— То есть в день «трех карт» ваш водитель снова отсутствовал? Что, опять зубы?
— Представьте себе — да. Там у него
— Бывает, — задумавшись, машинально подтвердил Петрухин.
Между тем Нарышкин посмотрел на часы и присвистнул:
— Ого! Прошу прощения, господа, но через сорок минут я, кровь из носу, должен быть в Смольном, на совещании у губернатора.
— Конечно-конечно, — закивал Брюнет и, натужно кряхтя, стал выбираться из-за стола.
— Что, опять «проклятые рудники»? — понимающе вопросил Петрухин.
— Ага, болят по осени старые раны. Спина, будь она неладна… Пойдемте, Станислав Аркадьевич, я провожу. Борисыч, а ты дождись меня! Можешь пока попросить Аллу, чтобы сварила кофе.
— Всенепременно. Дождусь, — подтвердил Петрухин.
Надо ли говорить, что ни за кофе, ни за чем-либо еще обращаться к секретарше Дмитрий не стал?
Ибо уж лучше умереть от жажды, чем попадать под руку дважды.
Ведь рука нынче у Аллочки была та еще. Горячее не бывает.
Кстати, а сколько они вообще среднестатистически длятся?
Ну, эти? Которые «критические»?..
Пока Петрухина активно втягивали в очередной сыскной блудняк, его напарник — Леонид Николаевич Купцов, манкируя служебными обязанностями, проводил время в отдельной больничной палате на отделении военно-полевой хирургии ВМА. Где уже три недели кряду томилась жертва циничного дорожно-транспортного происшествия — юрисконсульт «Магистрали» Яна Викторовна Асеева. [2]
2
Об обстоятельствах получения юрисконсультом «Магистрали» травм — см. книгу третью «Решальщики. Движуха».
К слову сказать, за время вынужденной обездвиженности госпожи Асеевой в их с инспектором отношениях наметились воистину тектонические подвижки в сторону взаимной приязни. С перспективой дальнейшего поступательного движения.
Тьфу-тьфу-тьфу — чтоб не сглазить…
— …И чего сказал врач? Когда снимают гипс?
— Если все будет нормально, обещают в понедельник.
— Ух ты! — восхитился Купцов и с лукавой прищуринкой добавил: — Ну что ж, в таком случае откладывать дальше никак нельзя.
— Чего откладывать?
— Представляешь, я еще ни разу в жизни не занимался любовью с женщиной в гипсе!
— Леонид Николаевич! Да вы форменный извращенец!
— Не скрою — так и есть. Но это — мой единственный недостаток.
С такими словами Леонид сделал попытку приобнять Яну.
И в ответ был незамедлительно удостоен шутливого шлепка по лбу загипсованной конечностью.
— Инспектор Купцов! Прекратите немедленно! Иначе…
— Иначе что?
— Я пожалуюсь вашей сестре, — как бы сурово докончила фразу Яна Викторовна. — Кстати, в отличие от вас, она произвела на меня самое благоприятное впечатление. Вот и верь теперь в недалекое от яблони яблочко.
Здесь Асеева невольно улыбнулась, снова припомнив недолгий тет-а-тетный разговор с младшей сестрой Купцова, случившийся в тот момент, когда Леонид ненадолго отлучился из палаты.
— …Знаете, Яна, какой у меня брат?!
— Знаю. Немножко.
Несмотря на то, что женщины в данный момент были одни, далее Ирина все равно перешла на шепот:
— А вы знаете, что он в вас влюблен?
— Правда? А откуда ты?..
— Я давно догадывалась, что Лёнька по кому-то… В общем, сохнет… А вот сейчас, когда увидела, как он на вас смотрит…
— И как же он смотрит?
— С обожанием!.. Ну что вы смеетесь? Я серьезно говорю!
— Нет-нет. Я не смеюсь. Извини, пожалуйста.
— Так вот, Яна! Вы мне тоже понравились.
— Спасибо.
— Поэтому знайте: если что, с моей стороны возражений не последует. Ну, а то, что у вас маленький сын, — это ничего страшного. Не волнуйтесь, со мной малыши обычно ладят…
— …А вот с Иркой — это удар ниже пояса!
— Ну, допустим, на подобный удар я и сама способна.
Юрисконсульт потянулась за костылем, и Купцов, изобразив испуг, шустро отскочил от кровати.
— Да, и вообще: с чего вдруг вы, Леонид Николаевич, решили, что я изменила свою позицию в части… э-э-э-э… наших с вами отношений?
— А знаете, Яна Викторовна, какое ключевое слово в произнесенной вами фразе? — расплылся в довольной улыбке инспектор.
— И какое же?
— «Наших с вами».
В этот момент подал голос купцовский мобильник. Заблаговременно предупреждая, что комиссарского тела возжелал ни кто иной, как инспектор Петрухин.
Леонид подошел к окну, комфортно разместился на широком подоконнике и лишь тогда, с большой, надо признать, неохотой, ответил на входящий:
— Здравия желаю!
— И вам не хворать! Купчина, ты еще в больничке? Подле очаровательных ножек нашего не менее очаровательного юриста?
— А что, ты уже скучаешь по мне?
— Не то слово! Слухай, когда будешь уходить, доберись до кабинета Наташки. Она чего-то трубку категорически не берет. Наверное, на операции.
— А, может, она просто не хочет тебя слышать?
— Да быть такого не могёт! Короче, оставь там для Натахи записку. Чтобы, как освободится, сразу мне отзвонилась.
— Вы бы определились, господин инспектор: по кому все-таки скучаете — по мне, или?..
Пока приятели обменивались взаимными пикировками, Яна Викторовна, улучив момент, подхватила со столика косметичку и принялась торопливо набрасывать экспресс-макияжик.
— …Шутка не удалась, шлифуй дальше, — вынес заключение Петрухин. — Между прочим, нам тут Брюнет новую халтуру подогнал.