Разведчик Четвертого прапора
Шрифт:
Ироушек был дома - все такой же чистенький, улыбающийся. Мальчишку сначала не узнал. Потом вспомнил:
– О, Василь! Хлап! Проходи, проходи.
Комнатка, в которую он завел парнишку, тоже была чистой и светлой. В шкафах стояло много книг.
Наедине с Васей Ироушек стал серьезным. Спросил, кто дал коло.
– Пан голич. Что рядом с нами. Он вас знает.
Ироушек кивнул.
Помня наказ всего пока не говорить, Вася объяснил приезд желанием прогуляться. Чех улыбнулся:
– Хорошо,
Вася ответил, что ехал стороной, по тропинке.
– И по тропинке следует ездить осторожно. Много людей - не есть хорошо. На тропинке бывают засады националистов. Чехов губят не только немцы. Много горя делают предатели своего народа - националисты, полицаи. О, слуга всегда есть подлее своего господина! Немец боится отойти от дороги. Полицай идет. Немец плохо знает местность. Полицай - хорошо. У полицаев есть специальные отряды для вылавливания партизан и бежавших из плена. Если много людей - надо идти в Белу лесом. Разумите, Вaсиль?
– Разумею.
Ироушек объяснил, с какой стороны шоссе идти лучше. Вася стал прощаться.
– Если найдем второй велосипед - в другой раз приеду с кем-нибудь вдвоем, - сказал он.
– Просим вас. Пожалуйста.
Пани Ироушекова дала Васе на дорогу толстый бутерброд с маслом. Вася смущенно поблагодарил, спрятал его в карман и вскочил на велосипед.
Непогода умерила бдительность полицаев и немецких застав. Возвратился он тоже без происшествий. Отдал парикмахеру велосипед. Перелез через забор во двор казармы. Оттуда как ни в чем не бывало прошел в конюшню.
Дядя Ваня подметал стойла, Вася принялся задавать коням корм...
А через пару дней помощница парикмахера достала второй велосипед. Вася приехал к Ироушеку с Усачом, оставленным дневалить на конюшне вместо дяди Ивана.
Ироушек работал в огороде. Он серьезно пожал гостям руки, завел Усача в дом. Пани Ироушекова сходила за местными жителями - Застепой и Новаком. Совещались долго. Вася дежурил у входа...
В эти же дни случилось еще одно происшествие, взволновавшее всех.
Бывая в парикмахерской, Вася высказал мечту всех пленных: послушать радио. Черноглазая красавица задумалась. Потом сказала:
– Я обеспечу.
Через несколько дней парикмахер передал пленным:
– Сегодня ночью. Выделите двоих.
"Штаб" выделил Васю и Муху. Когда пленные заснули, оба сбежали из казармы. Помощница парикмахера повела их в соседнюю деревню. Остановилась у небольшого дома.
– Здесь я живу.
В доме были старый крестьянин и его жена.
Девушка прошла в другую комнату. Старик долго расспрашивал Васю и Муху, где они жили у себя на родине, сколько в колонне пленных, что их заставляют делать. Парни вежливо отвечали. Переглядываясь, ждали радио. Но старик почему-то медлил. Подходило
– А где же радио? Нам обещали.
Старик потрогал усы.
– Сейчас не можу, - сказал он неопределенно.
– Просим в другой раз.
Вася и Муха разочарованно пошли обратно.
Ночь была темная. Дорога то петляла по перелескам, то выходила на открытую равнину. Стараясь не сбиться, ребята хмуро думали: испортился приемник? Или им ив поверили? Кто был этот старик?
Размышления прервались самым неожиданным образом. Из-за деревьев выскочили три тени. По-немецки и по-русски скомандовали:
– Руки вверх!
Муха и Вася растерянно повиновались. Неизвестные подошли. Двое быстро ощупали пояса, карманы, пазухи. Третий по-немецки спросил:
– Кто? Откуда?
Парни стояли с поднятыми руками и лихорадочно соображали: "Засада! Предала девка! Как спастись?" Тот, что говорил по-немецки, повторил:
– Кто? Куда ходили? Отвечайте быстро.
Ощупывавший усмехнулся:
– Языки проглотили с перепугу, товарищ Петров.
– И доложил: - Оружия нет. Пустые.
Муха вдруг засмеялся:
– Ладно, хватит, землячки. Опустите ружья. И так нагнали страху больше некуда. Свои мы.
– Какие еще "свои"?
– строго спросил по-русски тот, который только что орал на них по-немецки.
– Пленные из Рехембурга, - объяснил Муха.
– Ух, дьяволы! Думал, конец пришел - власовцев или бандеровских карателей черт сюда занес. Потом слышу: "Товарищ Петров". Ушам не поверил. Свои мы! Что вы тут делаете?
– Очень ты быстрый...
Но ружья все-таки опустили. Ребята пригляделись в темноте. Одеты незнакомцы - кто во что. В руках - ружья. За поясом - гранаты. Муха допрашивает:
– Вы ведь русские?
– Русские.
Но больше ничего не говорят.
Закурили. Угостили Муху. Спросили, много ли пленных в Рехембурге. Из каких краев? Где стоит их казарма? Какие у нее входы-выходы? Сколько охраны?
Услышав о девушке из парикмахерской, поинтересовались, давно ли с ней знакомы. Знали ли в Беле Ироушека?
Под конец похлопали по плечу:
– Ладно, идите. Да помалкивайте!
Василий и Муха вернулись в Рехембург. Уже светало. Перед казармой, как всегда, прогуливался часовой. Парни проскользнули в конюшню, принялись поить и чистить лошадей.
Разбуженный шумом охранник, которого вместе с русским дневальным немцы оставляли на ночь в конюшне, прогнал их в казарму:
– Es ist noch zu fruh{10}.
А вечером после отбоя за окнами казармы раздались выстрелы. В доме немцев ахнул взрыв.
Пленные заволновались, попрыгали с нар. Но в помещение заскочил часовой, дал из автомата очередь над головами: