Разведчик морской пехоты
Шрифт:
Большой дот пал.
Допрыгав до разгромленного дота, я увидел погнутые стволы пулеметов в развороченных взрывами амбразурах. В просторном доте уже находились майор Добротин, лейтенант Клименко, Ольга Параева и еще пять разведчиков. На полу, у порога, лежал убитый немецкий офицер. Другой офицер, высокий финн, стоял навытяжку перед маленькой Ольгой и что-то быстро говорил. Шесть обезоруженных финских солдат выстроились у стены и смотрели на Параеву. На столе лежали финские автоматы и одна винтовка с оптическим прицелом. И еще на
Ольга тревожно поглядывала на телефон, когда переводила речь финского офицера.
— Это фендрих, прапорщик по-ихнему. Его зовут Хейно, — рассказывала она майору. — Фендрих говорит, что немецкий обер-лейтенант пришел сюда из штаба, что в Титовке, договориться о смене. Немцы должны их сменить через два часа. Обер-лейтенант доложил по телефону своему начальнику, что наша атака отбита и теперь они нас контратакой сбросят с высоты.
Майор повернулся к фендриху, спросил его по-немецки:
— Вы вели наблюдение за заливом?
— Да, тетрадь с записями наблюдений забрал обер-лейтенант, — слегка коверкая немецкий язык, ответил фендрих, — но последние данные я помню наизусть. Повторить?
— Не надо, тетрадь эта уже у нас. В чьем подчинении вы находились? С кем поддерживаете сейчас связь по этому телефону?
— С комендантом укрепленного района Титовка. — Ему и подчинен непосредственно.
— Ясно! — майор не отрывал взгляда от фендриха, который, прижав руки к бедрам, стоял по стойке «смирно». — Какое последнее донесение передали коменданту Титовки?
— Час назад доложил о вашем нападении на опорный пункт и тут же побежал к переднему краю.
— Эй, кто тут? Где майор? — кричали снаружи. В дот спустился матрос Куприянов из взвода Лебедева. Увидев майора, он близко подошел к нему и глухо сказал:
— Старшего лейтенанта убило. Разрывной — прямо в голову. Наповал…
Добротин побледнел, тихо вымолвил: «Не может этого быть…» Потом так же тихо Куприянову: «Бегите во взвод, скажите, что скоро приду».
Куприянов выбежал из дота.
— Передайте фендриху, — обратился Добротин к Параевой, — что ему и его солдатам ничего не угрожает. Пусть лягут в котловине за дотом. А охранять их будет…
Сможете? — он посмотрел на меня и, не дождавшись ответа, скомандовал: Остальным — за мной!
Но тут загудел зуммер телефона. Майор подошел к аппарату, взял трубку и, подражая голосу фендриха, заговорил по-немецки:
— У аппарата Хейно. Я вас слушаю… Нет, не надо открывать огня. Атака отбита. Обер — в соседнем доте. Скоро прибудут?.. Благодарю!
Мы недвижно стояли, настороженно прислушиваясь к этому разговору, и облегченно вздохнули, когда майор положил трубку.
— Комендант Титовки благодарит вас, Хейно! — едва сдерживая улыбку, обратился майор к фендриху, а потом сказал нам: — Обещает прислать подкрепление и сам сюда пожалует. Что ж! Встретим гостей…
Майор вышел из дота. Разведчики последовали за ним.
Пленные вели
К доту подошел раненный в руку матрос Волошенюк — его прислал Клименко — и рассказал, как был убит старший лейтенант. Лебедев поднял в атаку взвод и тут же был сражен пулей.
— Должно быть, финский снайпер стрелял разрывными, — сказал Волошенюк.
Снайпер? Я вспомнил про винтовку с оптическим прицелом.
— Проверь, Волошенюк, чем заряжена винтовка, что лежит на столе в доте?
Волошенюк зло посмотрел на пленных и спустился в дот.
Винтовка оказалась незаряженной. Сняв с нее оптический прицел, Волошенюк уже собирался уходить, как опять загудел зуммер. Услышав «алло! алло!», я побежал к доту, чтобы предупредить Волошенюка, но было уже поздно.
— Та шо ты брешешь, як собака? — спрашивал Волошенюк, отчаянно продувая трубку, и только после моего окрика оторвал ее от уха и бросил на стол. — Та хиба ж я знал? — оправдывался он, когда я ему рассказал, что он наделал. Может, бежать до майора?..
Пока разведчики уничтожали склады, доты и оборудование наблюдательных пунктов, из Титовки к мысу подошла колонна егерей. Пленные финны еще издали заметили немцев и дали мне знать. Волошенюк побежал к майору предупредить об опасности.
Из Титовки по Пикшуеву били пушки и минометы. Ранило радиста и разбило радиостанцию.
А с моря к берегу уже шли два наших «морских охотника» и мотобот майора «Касатка». Забравшись на вершину мыса, Коля Даманов флажками просигналил кораблям: «Поддержите нас огнем!» Моряки ударили из пушки и пулеметов, не дали егерям обойти нас со стороны побережья.
Первыми к берегу вышли раненые. Четыре разведчика несли на плащ-палатке убитого Лебедева. Волошенюк и я сопровождали военнопленных. Позади нас разведчики вели неравный бой с наседавшими на них егерями. Последними на командирский мотобот погрузились разведчики из отделений Мотовилина и Радышевцева.
«Касатка» отстала от катеров, и на полпути к базе ее настигли «мессершмитты». Пулеметчик с «Касатки» отбивался от вражеских истребителей и поджег один самолет. Но на палубе «Касатки» уже были убитые и раненые. Недалеко от берега сильно поврежденный мотобот стал тонуть, и майор приказал всем добираться до берега вплавь.
Раненый Добротии последним покинул мотобот. Через три дня в госпиталь, где находились на излечении раненые разведчики, пришли Радышевцев и Даманов. От них я узнал, что Ольга Параева помогла майору Добротину выплыть к берегу и что наши катера забрали всех спасшихся с «Касатки». Добротин находится пока в морском госпитале, а его вестовой Тарзанов, тяжело раненный в грудь, отправлен в тыловой госпиталь. Отряд с большими почестями хоронил Лебедева. Могила его находится на высокой скале, обращенной к морю.