Разведчик. Медаль для разведчика. «За отвагу»
Шрифт:
Перед глазами Николай стоял. Сдружились за короткое время, жалко парня. А даже адреса его не знает. В штабе где-то есть, из полка домой извещение пошлют, а надо бы самому письмо черкнуть, о геройской смерти, о месте гибели бойца.
До утра до болота добраться не удалось, пришлось найти укромное убежище в лесу — густой кустарник и залечь там. Придрёмывал, но настороже был. Услышал треск, схватил автомат, снял затвор с предохранителя. А треск всё ближе. Тот, кто двигался в его сторону, вовсе не пытался сделать это тихо. Игорь вскочил,
Кабаны рванули в сторону. Напугали только, а ведь он готов уже был начать стрельбу. В немецком тылу это чревато, немцы обязательно вышлют солдат проверить. Вояки немцы неплохие, надо отдать им должное, иначе не допёрли бы до Москвы. Только не рассчитали русский характер, упорство и неприхотливость наших воинов, а ещё не предполагали плохих дорог и морозов.
К вечеру доел сухой паёк, а по темноте двинулся дальше. На топком месте, где болотная жижа уже по щиколотку доходила, срезал ножом деревце, очистил от веток. Страшновато одному. Когда с Николаем шёл, была надежда на помощь, случись оступиться. Теперь такой надежды нет, уповать на удачу приходится. А она дама капризная, переменчивая. Прощупывал жердью дорогу перед собой, ставил ногу, делал шаг, и снова слегой перед собой.
К утру выбрался на твёрдую землю, вымокший, грязный и вымотанный. Ждал — окликнут с поста, да тишина. Отлежался немного, пошёл по компасу. Уж лучше бы пост был, сопроводили. А сейчас выйдет на красноармейца, пальнёт тот с перепугу в немца. Подумалось так, сбросил немецкую пилотку, тужурку, оставшись в нательной рубахе и галифе. Оно такое грязное, что не поймёшь, какого цвета. С километр от болота отошёл, когда на него вышли трое. Впереди сержант, за ним двое бойцов.
— Стоять! — приказал сержант. Это что за чучело огородное?
— Полковая разведка. Из немецкого тыла возвращаюсь. Мне бы к ПНШ по разведке.
— А в сидоре что? Ты автоматик-то брось.
Игорь автомат на землю положил. Сержант подошёл, за лямки сидора взялся.
— Осторожно! — воскликнул Игорь. Там новейшая немецкая мина! Аккуратного обращения требует. Жахнет, от нас всех только сапоги останутся!
Сержант руку в испуге отдёрнул, как будто от ядовитой змеи.
— На кой чёрт ты тогда мину тащишь?
— Приказ командования. Из-за неё мой напарник на той стороне погиб.
— Тестов, иди впереди, показывай дорогу. А ты следом. Только не дёргайся.
Так и пошли. Сержант последним. Взрыва боялся. Игорь-то не сказал, что в мине взрывателя нет.
А ПНШ уже знакомый. Когда в первый раз с Николаем через болото прошли, их к нему привели.
— А, разведка! А почему один?
— Второй там остался, навсегда. Мне бы в свой полк.
— Организуем. Сержант, с бойцами свободен.
— Товарищ лейтенант, в сидоре мина у него. Как бы не случилось чего.
— Спасибо, что предупредил, Харченко. Сержант с бойцами ушёл.
— Есть хочешь? Поинтересовался ПНШ.
— Обмыться бы.
— Да. Попахивает от тебя. Ты сидор оставь, колодец во дворе, ополоснись. А я до твоего командира дозвонюсь. Федюнин до сих пор?
— Так точно, он самый.
Игорь во двор вышел, попросил водителя, сидевшего в «козлике», слить воду из ведра. Стянул рубаху, наклонился. Шофёр полил. Вода ледяная, аж обжигает. Потом рубаху ополоснул, всё равно мокрая и грязная была. Водитель посмотрел, сжалился.
— Погодь! У меня гимнастёрка есть. Старенькая, но сухая. Я в ней машину ремонтирую.
Он достал из-под сидения гимнастёрку, мятую, с пятнами машинного масла, но сухую.
— Дарю, владей. А рубаху свою выкинь, не отстираешь.
Игорь, после того, как гимнастёрку натянул, уже не так в глаза бросался. Ещё бы ремень, на нашу гимнастёрку немецкий со свастикой не оденешь, а красноармейского нет. А всё равно вид несуразный. Боец подпоясан должен быть, ремень снимали с арестованных или пленных. А при Игоре охраны не видно. Не стал глаза мозолить, к ПНШ зашёл.
— Дозвонился, приедет. Сам обещал.
Федюнин подкатил на «Виллисе». Игоря увидел, подошёл, взглядом вокруг пошарил.
— Николай где?
— Погиб. Склад взорвали, он слишком близко оказался. Взрывная волна мощная, деревья в округе повалила, лес гореть начал. Его упавшим деревом раздавило.
— Жаль. Хороший боец был. Ты тело сам видел?
— Даже вытащить из-под дерева хотел. Да без топора или пилы невозможно. Кроме того, там такой жар от склада, волосы на голове трещат.
— Мы взрыв с передовых позиций наблюдали, грохот слышали. Сильно рвануло.
— Там ящиков много было. Вроде большого капонира вырыли, сверху маскировочная сетка.
— Понятно, почему авиаразведка не заметила ничего. Едем!
Игорь сидор поднял.
— Образец мины. Он без взрывателя.
— Отлично! Передам командованию, пусть инженерной службе покажут. Сапёры должны ознакомиться.
— Хитрая дрянь, к ней всё железное липнет, нож притянуло, еле отодрал.
— В полку всё подробно расскажешь. Ты в машину садись, я ПНШ поблагодарю. Второй раз он выручает.
Федюнин отсутствовал недолго, вышел в хорошем расположении духа. Сам за руль уселся. В полк ехал быстро, Игорь за поручень держался, чтобы не вывалиться на повороте, у «Виллиса» боковых дверей не было. По приезду Федюнин пытал его часа два.
— На карте покажи, где склад был? А дорога с какой стороны подходила? Через болото где переходил? Можно ли тем путём большую группу бойцов провести?
Игорю есть охота, а ещё пуще спать. Лейтенант заметил.
— Иди на кухню. Я распорядился — должны были на двоих оставить. После отдыхай. А я к начальнику штаба. Надо похоронку на Николая отправить. Не пропал он без вести, а погиб смертью героя.