Разведчик. Медаль для разведчика. «За отвагу»
Шрифт:
Смершевцы у Федюнина потребовали, чтобы их к трупам немецким проводили. Лейтенант отправился сам. Как потом оказалось, оперативники «СМЕРШа» прощупали каждую складку обмундирования убитых, сняли сапоги, вытащили подкладку и обнаружили за ней свёрнутые листы папиросной бумаги с шифрограммой.
Федюнин удручён был, недосмотрел. Но он разведчик, у «СМЕРШа» другие методы работы. Видимо — с досады решил разведчиков помуштровать. Заявился в землянку, где парни оружие после огневого контакта чистили, магазины снаряжали. Да ещё сидор с собой принёс. Из вещмешка чистую чёрную тряпку достал. Разведчикам любопытно стало. Сам одному из разведчиков глаза тряпкой завязал. Остальные сгрудились вокруг стола. А Федюнин вытащил
— Определи на ощупь.
Фадеев пощупал.
— Унтер — вахмистр.
— Верно.
Федюнин отложил погон в сторону, вытащил из сидора другой погон.
— А этот?
— Обер — лейтенант артиллерии.
— Угадал.
На третьем образце Фадеев срезался. Определил, что погон гауптману принадлежит, но род войск отгадать не смог. Лейтенант сам сдёрнул повязку.
— Смотри.
— Тьфу, сапёр, будь он неладен.
— Кто следующий?
Вызвался Игорь. Интересно было себя проверить. Твердохлебов спросил.
— А зачем на ощупь определять?
— Ночью не всегда есть возможность фонарик зажечь или спичку. Дал ты немцу по башке, а это рядовой. Не знает ничего, кроме взводного и ротного командира. Никого назвать не может. А язык, уж коли с большим трудом достался, чтобы ценный был. Лучше офицер, и отлично, если штабной.
И завязал Игорю глаза, сунул в руку погон.
— Обер — лейтенант зенитной артиллерии.
Федюнин дал в руку следующий погон.
— Оберст.
Этот погон на ощупь отличался от других — витой и две четырёхугольные звезды.
— А это?
И сунул в руку пряжку. Игорь ответил без задержки.
— Пряжка с офицерского немецкого ремня, двузубая. У солдат штампованная цельная, из алюминия или стали, с орлом и свастикой и надписью «С нами бог».
— Принимается. А это?
В ладонь Игоря лёг овальный значок. Игорь ощупал тщательно. Вверху орёл со свастикой в костях, внизу перекрещенные штык и граната, вокруг дубовые листья.
Замешкался немного, но ответил.
— Знак «за атаку». Вручали за штурм, но не пехотинцам, у них на знаках винтовка.
— Очень хорошо! Сними повязку, посмотри.
Со знаком Игорь угадал. Но ниже штыка и гранаты ещё цифры выбиты были — количество атак.
— Чтобы все знали нашивки, петлицы, канты, даже «курицы». Сам проверю. На правой стороне кителя военнослужащие вермахта имели нагрудный знак — орёл с распростёртыми крыльями. У солдат и унтеров орёл машинного шитья, светло-серого цвета. Офицерский нагрудный знак вышивался вручную. На ощупь отличались сильно. Наши разведчики нагрудный знак называли презрительно «курицей».
ГЛАВА 3. «БАТЮШКА»
Следующей ночью в поиск ушла группа из трёх разведчиков. И задача простая была — взять «языка» с передовой. Командование имело неподтверждённые данные, что стоявшую перед ними дивизию заменили на свежую. Разведчики должны были взять любого немца, даже рядового пехотинца. По номеру полка и дивизии в документах сразу было бы понятно — была замена или нет. Вопрос существенный. Из тыла приходили дивизии доукомплектованные до штатной численности, с полным боекомплектом, новыми или прошедшими заводской ремонт танками, самоходками, пушками. А разведгруппа не вернулась. Ждали двое суток, потом надежды на возвращение пропали. Разведчики опытные были, да видимо ошибку допустили. Во взвод пополнение пришло, все добровольцы. Желание воевать есть, а умения и опыта нет. Их натаскивать, обучать надо, поскольку прошли они только школу молодого бойца. Фактически научили портянки наматывать, ходить строем и стрелять из винтовки и автомата. Да и невозможно обучить стрельбе за две недели малым количеством патронов. Однако — пехотинцев выпускали, не снайперов.
Фронт требовал пополнения, новых жертв, как молох. Федюнин за каждым из разведчиков троих молодых закрепил. Вот и приходилось Игорю, как и другим, занятия проводить. Учить маскироваться, ходить тихо и только гуськом, ножевому бою, да много чему, что разведчик знать и применять должен. Игорь к поручению относился серьёзно. Упустишь мелочь, а потом подведёт в трудный момент, сам погибнет и товарищей погубит. Натаскивал, не жалел. Сам выматывался и их изматывал, с трудом до постели вечером добирались. А как не выматываться, если с новичками кросс по пересечённой местности бежишь? Новичкам ещё сидоры с камнями приходилось нести. В разведке налегке в рейд не ходят. Сухой паёк на несколько дней, гранаты и патроны, фляжка с водой, индивидуальные перевязочные пакеты. Это если цель — добраться до передовой, схватить первого попавшегося и назад, тогда без сидора можно. Всё равно подсумки для магазинов нести. В рейде каждый грамм ноши сказывается. Поэтому груз в сидор отбирали тщательно. А ещё в овраг водил — стрелять. Из отечественного оружия и трофейного — винтовок, автоматов, пистолетов. Наука насущно необходимая. В рейдах, когда кончались патроны, надо было уметь пользоваться трофейным. Человек, незнакомый с чужими образцами, не сможет даже снять с предохранителя. Вместо боевого ножа использовали деревянное подобие. Правильно подкрасться к часовому, снять его одним точным ударом, что иной раз затруднительно. В зимнюю пору на часовом шинель, сверху тулуп, может быть, кожаная портупея. Тонкая свиная дублёная кожа удар ножом держит, особенно если скользящий. Кроме того, немцы любили носить в нагрудных карманах френчей портсигары, документы. Наши бойцы обожглись несколько раз и били им под левую лопатку сзади или в подключичную ямку сверху. Наверняка и посторонних предметов нет. А шею никто не резал, как иной раз в кино показывают. Мало убить, надо сделать это тихо, труп подхватить, опустить на землю тихо. А если шею резать, весь в крови будешь. И самое худшее — руки скользить по рукоятке оружия будут. А обмыть — не всегда вода поблизости.
Кое-что успел показать, объяснить, но времени на подготовку мало дали — десять дней. За столь малое время из новобранца настоящего разведчика не сделать. Но на фронте десять дней — роскошь немыслимая. В последний день Игорь сказал бойцам напутственное слово.
— Есть хорошие стихи, автора не помню.
«Сколько раз увидел врага,
Столько раз и убей».
Слова правильные, но не для разведчика, для пехоты. Наше дело — немца живым взять, не помять сильно при захвате, чтобы показания дал. И второе — своих раненных не бросать ни при каких условиях. Пупок надорви, землю грызи зубами, а товарища вытащи.
Сегодня ты помог, завтра тебя в чужом тылу не бросят.
— А если убьют нашего, что тогда?
— Если в тылу, похорони, место приметь, командованию доложи. Если на нейтралке — тащи до своих траншей. Свободны.
Взвод до штатной численности пополнился, а Федюнину опереться не на кого — раз, два, три и обчёлся. Лейтенант вызвал Игоря в штаб на следующий день.
— Задание есть сложное. Пойдём вдвоём. Я и ты. К двадцати одному часу будь готов. Форма и оружие немецкие. Сухпай не бери, идём на сутки.
— Так точно!
Игорю интересно было, почему сам Федюнин в рейд идёт, но вопросов не задавал. Если лейтенанту для дела надо будет, сам скажет.
Меньше знаешь — дольше живёшь. В девять вечера в штаб, к ПНШ пришёл. Дверь после стука открыл и замешкался. За столом майор неизвестный сидит, рядом с ним Федюнин, только его не узнать. Одет в немецкую офицерскую форму, только вместо фуражки кепи. В начале войны немецкие офицеры в фуражках с высокой тульей щеголяли. Да наши снайперы и пулемётчики их быстро отучили, выбили. Поэтому на передовой офицеры носили кепи или пилотки. На Федюнине чужая форма как влитая сидит.