Разведёнка
Шрифт:
Итак, завтра ей надо было распланировать свой день так, чтобы все успеть. И даже успеть найти кого-нибудь из знакомых девочек и встретиться. Это для мамы, чтобы уже успокоилась. Еще ей надо было много чего присмотреть и приобрести. Но это уже для офиса.
Перечисляла мысленно все, что может ей понадобиться, и получалось ого-го! Мебель, оргтехника, расходные материалы. Хорошо, если ремонт не придется делать. Но она уже с самого начала мысленно склонялась в тому, что косметический ремонт или хотя бы полный клининг делать придется. Потом ей следовало подумать о том, чтобы взять себе хотя бы одного админа. Но это со временем, главное начать.
Ох, а у нее чесались руки поскорее начать, как у ребенка, которому подарили новую игрушку. Так, в относительно приятных размышлениях Кристина незаметно уснула.
А с утра это уже была новая жизнь.
***
С ночи никто не посмел тревожить хозяина, сильно он был гневен, опасно. Но утром, поскольку изменение обстановки было налицо, доверенный доложил Паше Белому, что объект наблюдения вышел на связь. Конкретно, интересовался арендой офиса и, по возможности, жилья.
У Паши в этот момент был парикмахер, подстригал его и без того идеальную белую шевелюру. А девушка из салона делала ему маникюр. Услышав, он неожиданно дернулся и развернулся. Парикмахер успел среагировать, а вот девушка слегка зацепила его ножнчками и поранила ему руку.
Она страшно испугалась, побелела вся, губы затряслись.
– Простите, я не хотела… Я нечаянно… Простите…
– Вон, – негромко проговорил Паша, глядя на нее немигающим взглядом прозрачных белесых глаз.
Та вообще онемела от страха. Среагировал опять же парикмахер, он на своем веку успел много разных мажоров повидать, знал, что им под горячую руку лучше не попадаться. Быстро сгреб свое хозяйство, смотался сам и увел трясущуюся девчонку, у которой уже ползли слезы по щекам.
Паша проводил их взглядом, пока дверь не закрылась. Потом подхватил со столика полотенце и обтер выступившую кровь. Плевать ему было на такие мелкие раны, на ринге крови ему приходилось пускать куда больше крови. И чужой, и его собственной.
Но сейчас это связалось у него с НЕЙ. С женщиной, которая не давала ему покоя. Это было горячо, нелепо и возбуждающе. Маленькая ранка странно опечатывалась в подсознании, будто зарубка.
Он постарался сбросить впечатление.
– Повтори все по порядку, – проговорил, оборачивая кисть полотенцем, чтобы не отвлекала.
Пока доверенный во всех подробностях излагал, мозги работали идеально. Надо было четко все продумать до молочей, каждую деталь его плана. Наконец все выстроилось, внутренний толчок непонятной смеси радости и ожидания колыхнулся на секунду в груди, он тут же нещадно задавил его.
– Хорошо, довольно. Как только выйдет на связь, доложить. О малейших изменениях информировать незамедлительно, я сам буду решать. Понял?
Мужчина утвердительно кивнул, Паша мотнул ему головой, чтобы убирался. А сам встал, отбрасывая полотенце с маленькими пятнышками его крови на стеклянный столик и отошел к окну. Сжал кулаки, сунул руки в карманы брюк.
Снова это ощущение подрагивающего нетерпения в мышцах, кажется, будто он вступил в поединок с невидимым противником или начал гонку.
– Там к вам пришли, Павел Анатолевич, – отвлек его телохранитель.
– Иду, – беззвучно процедил он и вышел к посетителям.
Опять пошли разговоры о делах, а он постоянно ловил себя на мысли, что прислушивается, ждет. И интересует его совсем не то, что происходит здесь и сейчас, а…
– Павел Анатолевич, – тенью возник в дверях доверенный.
Как внутренний толчок. Разом переключил все.
– На сегодня достаточно, все свободны, – Белый поднял руки ладонями вверх и шлепнул по подлокотникам кресла.
Мало что понимая, партнеры стали подниматься, один за другим прощались и выходили. Даже не оборачиваясь в сторону Надеина, Белый с уверенностью мог сказать, что тот задержится. Он и без того все это время нет-нет, да и посматривал в его сторону, как будто что-то знал.
– Игорь, задержись. – сказал, когда в помещении почти никого не осталось.
Странный взгляд проскочил у того, он согласно кивнул и подошел вплотную. Белый осознавал, то, что целью его была сестра Надеина, придавало всему двусмысленность. А то, что они сейчас оба скрывали свои намерения, добавляло положению пикантности.
И все же Белому хотелось ясности в делах.
– Мне сейчас надо отъехать, – сказал он чуть гнусаво. – Оставляю тут все на тебя. Попробуешь на*бать, подвешу за яйца. Понял, нет?
Игорь хмыкнул, светлые усы дернулись.
– Обижаешь, Паша. Мне абсолютно никакой выгоды тебя на*бывать.
– Не знаю, – проговорил Белый, глядя ему в глаза.
Хитрые, бл***, переливающиеся ртутью, лисьи глаза. В другое время хрен бы что ему на откуп оставил, но сейчас Белый просто не мог усидеть.
Он хотел вылететь немедленно, чтобы вечером быть уже там. На месте. Сам.
Время, которое приходится отводить на дорогу, может быть потрачено по-всякому. Можно заниматься делами, спать, есть, играть в разные игры в любимом гаджете, смотреть новости/кино/мемы/клипы.
Можно томиться ожиданием и анализировать, размышлять.
Странное противоречие, внутренний диссонанс. Белый ведь понимал, что он не мальчишка, и его поведение нехарактерно и неправильно. Зачем так реагировать? С какой стати ЕМУ, серьезному мужику, бросать тут все дела и мчаться куда-то?
Нах*** ему это надо?!
Следить за чернявой сучкой?
Он покатывался с хохоту и стебался над собой, но там, в душе, глубоко внутри. На поверхности не отражалось никаких чувств. Спокойное дыхание, ленивые неспешные движения, он казался сонным и расслабленным. Почти бесцветные белесые глаза Паши казались холодными и безжизненными, как ледяная пустыня.