Разведены и непредсказуемы
Шрифт:
Хотя какое ей дело до этих двух? Ника помотала головой. Понятно, конечно, что ни с Зинаидой, ни с Раечкой ссориться не стоит, впрочем, она как бы и не собиралась этого делать. Лишь бы ее не трогали и в свой странный клуб силком не тащили. В конце концов, они просто работают вместе — все. Ее личная жизнь и пристрастия не должны волновать коллег никаким боком. А если они дойдут до такой бестактности, что попытаются навязать ей собственные правила, — что ж, как ни печально, придется с ними расстаться.
Впрочем, что это она все о грустном
– Ну, ты как? Скрипишь, старина?
– Уже в норме! Еще денек-другой поваляюсь и вернусь. — Седовласый представительный мужчина в кресле-качалке улыбнулся своему собеседнику, вольготно расположившемуся напротив него на перилах веранды.
– А мне сдается, что ты, братец, на ладан дышишь и, не дай Бог, через месяц-другой коньки откинешь.
Сказанное совершенно не вязалось ни с тем веселым тоном, которым собеседник сообщил это седовласому, ни с его хулиганским подмигиванием.
– Вот как? — оживился седовласый. — И что в этот раз у тебя на уме, Егорка?
– Стареем мы с тобой, Серафимушка, — вздохнул Егор. — Тебе шестьдесят пять стукнуло, мне пятьдесят восемь. Многого мы с тобой в этой жизни добились, не грех и гордиться. Но только вот, положа руку на сердце, а не хотелось бы тебе иной раз послать все к черту да отдохнуть после трудов праведных? Карпа в пруду половить, кроссворды погадать, внуков понянчить?
– Ох, по больному месту бьешь, Егорка! — грустно усмехнулся Серафим. — Сам ведь знаешь, что уйди мы — и рухнет все. Растащат нашу фирму по кусочкам, разорвут акулы! Давно мы уже у многих как кость в горле торчим. А что до внуков… Я Николя только благодаря любезности Мари и вижу. Не радует меня сынок, даже жениться до сих пор не соизволил, хотя согласись: милей Мари барышни не найти. Ведь любит она его, шалопая! Несмотря ни на что, любит! А он все по курортам развлекается да горничных лапает! Испортила его мать, избаловала вконец, — вот и пожинаем горькие плоды… Да что теперь об этом толковать!
– А ты не хотел бы все изменить?
– Полагаю, у тебя уже есть готовый план?
– Обижаешь! Стал бы я иначе тебя беспокоить!
– Так озвучь его, братец, изволь! — Серафим поудобнее уселся в качалке, приготовившись слушать.
– Объявим мы нашим детишкам, что ты у нас лежишь при смерти, по поводу чего виллу нашу загородную не покидаешь и к делам не способен. Это мы с тобой знаем, что у тебя всего лишь первый звоночек прозвенел, ну а им это ни к чему, пусть поволнуются маленько, им полезно.
– А с Анфисой как быть?
– Женушка твоя всегда паникершей была, так что ее обмануть ничего не стоит, — отмахнулся Егор. — Опять же ей с больным мужем сидеть не с руки, у нее светская жизнь ключом бьет, так что тебе она надоедать не станет. Заедет на полчасика, покудахчет, да и обратно лыжи навострит.
– И кто же
– Я, — подмигнул Егор, поощряя брата продолжать.
– А фирму мы на кого оставим?
– На мальчишек. Пусть привыкают к ответственности да зубки точат. Пора им уже матереть, и так уже загулялись без меры. А мы пока, суд да дело, за ними понаблюдаем со стороны, да и подстрахуем маленько, а то мало ли что! А потом и выберем, кто лучше с работой справляется, кому из них управляющим быть.
– Ох, боязно мне что-то, Егорушка, — поежился Серафим. — Они ж друг с другом не ладят, не то что мы с тобой, всю жизнь рука в руку идем! Да еще и Анфиса воду мутит, Виктора против твоего парня настраивает. Мол, ты у нас законный наследник, не то что байстрюк Никита. Пусть рот на наш каравай не разевает — и так далее. Боюсь, будут они грызться, как кошка с собакой, завалят дело, тем все и закончится.
– А я уже все продумал. Виктор твой кто по образованию? Экономист! Вот и будет пока что временно исполняющим твои обязанности.
– А Никиту куда же пристроишь? В замы к Виктору?
– Никита у меня журналист, по профилю и будет работать. Помнишь, ты обмолвился как-то, что пора бы нам свое корпоративное издание заиметь? Ну, так я вчера провел переговоры, да и прикупил один журнальчик по дизайну. Туда мы Никиту и определим, пускай поднимает его да нашу продукцию рекламирует. Сам же говорил, что иметь собственный печатный орган — крайне престижно!
– Но ведь экономика и журналистика — это совершенно разные отрасли! Как можно сравнивать успехи мальчишек, если им придется делать разную работу?
– Сима, ты сам ведь прекрасно знаешь: если у человека есть талант организатора, ему по большому счету все равно, чем руководить. Много ли мы сами с тобой знали, когда решили заниматься мебелью? Ничего, научились ведь. Где-то ошибались, где-то рисковали. Нашим сыновьям в этом плане проще, у них есть мы, они не одиноки.
– Слушай, а может, сразу отдать нашу компанию Никите? Ну не доверяю я Витьке, хоть он мне и сын! Анфиса его вконец распустила, у него на уме одни лишь бабы да гулянки! Он уж, поди, позабывал все, чему его в университете учили, вся экономика собственным бумажником начинается и заканчивается. Как бы потом не пришлось нам с тобой, высунув языки, разгребать то, что он понаворочает!
– Не пойдет, — покачал головой Егор. — Во-первых, Никита на такое и сам не согласится. Во-вторых, представь, какой хай поднимет твоя жена, когда узнает, что ее драгоценного Витюшу обошли на повороте. А нам только войны внутри семьи не хватало, нас и так пресса на всех углах полощет конкурентам на радость! И, в-третьих, мне кажется, будет честнее, если мы все-таки дадим шанс каждому из них. Кто знает, чем черт не шутит? Авось и из Витьки толк выйдет? В конце концов, парень он не глупый, хотя и рохля изрядный. Но ничего, пообвыкнется, освоится, глядишь — и пошла писать губерния!