Разведка - это не игра. Мемуары советского резидента Кента.
Шрифт:
В месяцы, последовавшие за оккупацией Бельгии фашистскими войсками и предшествовавшие началу фашистской агрессии против Советского Союза, возможность которой нами ни на минуту не исключалась, все должно было быть направлено не только на развертывание коммерческих и деловых отношений с заказчиками и поставщиками, но и по возможности на использование таковых как можно шире в разведывательных целях.
Этому лично у меня должно было служить «сближение» с немцами, в первую очередь с офицерами интендантуры, и их доверие ко мне. Причем этому должны были служить не только выплачиваемые в разных размерах «гонорары» или вручаемые подарки, но и устраиваемые все чаще у меня на вилле приемы с обильной выпивкой.
Мне бы хотелось и в данном
Один из них сводится к вопросу приобретения мною собаки, которую у нас принято называть немецкой овчаркой. В Бельгии особенно ценились овчарки из бельгийского города Малина. Не знаю от кого, Блондинка узнала адрес одного из самых лучших в Бельгии собаководств. В этом собаководстве, как и в других, не только выращивали собак для продажи, но предварительно умело и тщательно дрессировали.
Мне казалось, что, живя на отдельно стоящей вилле, целесообразно приобрести хорошую собаку, своевременная дрессировка которой могла обеспечить не только охрану виллы, но и исключить приближение к ней посторонних людей. Ставя перед собой целью приобретение собаки, мы поехали с Маргарет по указанному адресу. Сославшись на одну из своих знакомых, давших ей адрес питомника, Блондинка сказала его хозяину, что мы хотим купить по его совету и выбору хорошую овчарку, гарантирующую охрану виллы, в которой мы живем. К этому времени кроме нас и горничной жил еще и шофер служебной автомашины, с женой в отведенном им мною жилом помещении рядом с гаражом.
Хозяин очень любезно провел нас по всему питомнику, показывая различных собак. Нас сопровождали служащие, в том числе и дрессировщик.
Демонстрируемые нам собаки бегали по своим клеткам, вернее, загонам, лаяли, но быстро успокаивались, когда хозяин или его помощник, сопровождавшие нас или встречаемые нами на всем пути нашей прогулки по питомнику, называли этих собак по именам.
Хозяин остановил нас у загона, в котором была очень красивая овчарка, и порекомендовал купить именно ее. Прислушавшись к его совету, несмотря на запрошенную значительную сумму, я решил остановить свой выбор именно на этой собаке.
Владелец питомника порекомендовал везти собаку с надетым намордником, придерживая её за поводок. Намордник, по его словам, можно будет снять только после того, как перед собакой будет поставлена в одной из комнат виллы миска с отваренной картошкой и пахнущим мясом.
Узнав примерное описание виллы, хозяин питомника рекомендовал отвести постоянное место для собаки у входной двери в виллу. Однако он не исключал возможности ее свободной прогулки по всей вилле. На мой вопрос, могу ли я, вернее, мы с «женой» доверить прогулку с собакой моему шоферу, он посоветовал, чтобы шофер присутствовал, по крайней мере первое время, при кормежке собаки, а потом, когда она привыкнет ко всем живущим на вилле и к нему, они могут уже и кормить её, и выгуливать каждый в отдельности.
Я строго придерживался советов хозяина питомника, и действительно скоро Джек, так звали собаку, вполне привык ко всем нам, включая шофера и его жену и даже приходящую уборщицу, которая в то же время являлась очень хорошей поварихой.
Что меня удивило в поведении собаки, на чем я хочу именно остановиться? Когда бы на вилле ни появлялась фрейлейн Аман, Джек, радостный, бросался к ней, визжал от удовольствия, когда она его поглаживала и прижималась к нему.
Джек почти не реагировал на наших друзей, но только не немцев. По совершенно непонятным причинам при входе к нам немецких офицеров или даже штатских немецких деловых людей Джек приходил в ярость и готов был прыгать, бросаться на них. При ожидаемом посещении виллы немцами приходилось заранее его запирать в одной из комнат самого верхнего этажа.
Еще что удивительно. Вскоре после нашего переезда на виллу и приобретения Джека я решил обеспечить затемнение всех окон, нельзя было забывать, что идет ожесточенная
Этот факт мне придал уверенности, что нахождение в вечернее и ночное время Джека у входной двери рядом с моим кабинетом обеспечивает безопасность не только помещения, но и всего находящегося в кабинете.
Мы часто смеялись над полюбившейся не только нам, но и многим нашим «друзьям» собакой. Мы старались не хранить в тайне поведение, а, наоборот, широко рекламировать. Нам представлялось это очень полезным.
Интересно отметить, что Джек очень дружелюбно относился к Отто, когда тот бывал у нас.
Итак, уже не в первый раз я отвлекся от основной темы – моей коммерческой и разведывательной деятельности. Да, выпитые вина, хорошие закуски, веселые и непринужденные беседы, иногда даже танцы (были случаи, когда некоторые немцы приводили и своих «подруг») сближали меня, уругвайца Винсенте Сьерра, с теми, кто мог быть весьма полезным.
Мне хочется подтвердить это, сославшись на книгу Жиля Перро «Красная капелла». Сам автор признал в полученном мною от него письме, она не была предназначена для моего «восхваления». Тем не менее, встретившись с абверовцем Францем Фортнером, он услышал от него оценку, данную нашей фирме «Симекско». Перед тем как привести дословно цитату из этой книги, хочу сразу уточнить один весьма важный факт. Жиль Перро утверждает, что Франц Фортнер попросил называть его вымышленной фамилией в своих публикациях. В то же время Леопольд Треппер счел возможным в своей книге «Большая игра» привести фамилию этого абверовца, по которой он был нам известен во время его работы с «зондеркомандой» «Красная капелла». Так, описывая свой арест гестапо, Л. Треппер прямо и довольно подробно пишет о том, что его арестовывали Геринг, гестаповец, начальник «зондеркомапды» и абверовец капитан Пипе (с. 159–163).
Теперь приведу несколько выдержек из книги Жиля Перро, из его бесед с Францем Фортнером: «В Брюсселе, так же как и в других местах, этим фирмам были предоставлены всевозможные льготы. Они могли связываться по телеграфу со всей Европой; руководство получало необходимые для передвижения "аусвайсы". По сути дела, они работали так, будто военного положения не существует...» (с. 106).
Далее Фортнер переходит непосредственно к собираемой им информации о фирме «Симекско».
«..."Симекско", директором которой был латиноамериканский бизнесмен? "Симекско" являлась одной из крупнейших компаний Брюсселя: она заключала крупные торговые сделки с вермахтом, и ее руководство без конца разъезжало. Меня насторожило необычайное количество телеграмм, которыми фирма обменивалась с Берлином, Прагой, Парижем и т.д. Я рассказал об этом начальнику службы абвера, контролирующей телеграфно-телефонную связь. Он отреагировал абсолютно спокойно. "Симекско" – одна из солидных фирм, и нет никаких оснований лишать ее привилегий» (с. 106–107).