Разведывательно-диверсионная группа. Братишки

Негривода Андрей Алексеевич

Но, и разведчикам досталось…

Были раненые. И были погибшие. Четверо салажат и двое «стариков»…

А под самой стеной дувала отыскался и сержант Белый…

Он лежал на мертвом афганце спиной к верху. И то, что тут произошло, было понятно без особых объяснений: Гриб схлестнулся с матерым «духом», вооруженным ПКМ…

Тот, скорее всего, спрыгнул со стены и попытался поучаствовать в бою с этим мощным аргументом, но, здесь, к счастью, оказался Гриб… Миша, за отсутствием времени, попросту схватил пулемет за ствол и задрал его вверх, но не слишком проворно, получив от «духа» две пули в левое плечо… Это была последняя пулеметная очередь в жизни моджахеда - сержант его просто удавил, схватив здоровой «клешней» за горло…

А ствол ПК он так и не выпустил…

–  Ты что ж наделал-то, дурень?
– Медведь бросился бережно, словно ребенка переворачивать своего сержанта.
– Ты на кой хрен на пулемет полез?

–  Я на него не лез, командир… - Миша с трудом ворочал языком.
– Я те че, Матросов? Это он на меня полез… А я не успевал…

–  Дурень, бля, дуралей! А если бы совсем не успел?
– Медведь очень осторожно отрезал рукав куртки, явив на свет страшные раны.

Что и говорить, пулеметная очередь с расстояния в полметра - это страшно…

Одна из пуль прошла через мышцы плеча на вылет, вырвав большой кусень плоти. Со второй же пулей было куда хуже…

Видимо ствол пулемета находился под таким углом, что пуля, ударив в сустав, срикошетила, и только после этого скользнув по лопатке Гриба, выбралась, наконец, наружу рядом с позвоночником, пробурив дыру, размером с грецкий орех. Тяжелое ранение…

Нет. Ни один из жизненно важных органов задет не был, и, Слава Богу! Только… После таких ранений умирали от болевого шока…

–  Держись, сержант… - Медведь бинтовал своего безрассудного «И.О.» как умел, наворачивая какие-то горы бинтов.
– Держись, браток! Там фуйня! Так, задело чуть-чуть по касательной и все…

–  А болит что-то сильно… - Прошептал Миша.
– Мочи нет терпеть…

Из его глаз, из самых уголков, выкатились две непроизвольные слезы.

«…Как же ты терпишь-то до сих пор, сержант?!
– Думал Медведь с болью в сердце.
– С тебя куски мяса пошматовали, дыра в спине как скворечник, а ты держишься и даже не стонешь… Держись, родной, держись!..»

–  Держись, спецназ…

–  За что держаться, командир?

–  За жизнь держаться! Мы с тобой в твоей Полтаве еще зададим девкам перца!

–  Если перец не отсохнет… - У него еще оставались силы шутить!

–  Отставить эти настроения, Гриб!
– Игорь сидел на земле и, слегка покачиваясь, словно баюкая ребенка, качал на своих руках это большое, израненное тело.
– Ты нам нужен, Мишка… Мне, вот этим пацанам… Нам всем! И не «грузом 200», а живым и сильным сержантом! Тебе еще их выводить к «вертушкам»… Так что, я тебе сейчас еще один промедол вколю, и вставай, давай, родной ты мой!.. Это приказ!

–  А ты?

–  А я, Гриб, потяну этих чурок черножопых, за собой… Пока совсем не рассвело… - Игорь обернулся к, находившемуся неподалеку, младшему сержанту Цыбульскому, последнему, из «дембелей» взвода.
– Цыбуля, пойдешь со мной?

–  А куди ж ти без мене? Та й нема ж більш вжэ нікого з «старих»… Щє й Баха знайти треба - йому зараз скрутно… Авжеж піду! Й не питав би! Хіба ж хохол хохла кидав колись у тяжку хвилину? Коли це було?
– Этот хохол из Львовской области, был, смел и бескомпромиссен.

–  Рашид хохол?
– Такой поворот удивил даже израненного Гриба.

–  А яка різниця? Він наш…

–  Значит - решили!… - Подитожил Игорь.
– АГС я забираю, Миша - тебе он теперь без надобности, а больше никто и не сумеет. А Цыбуля потащит РПК, мой «калаш» и все остальное…

«…Хоть бы он не вырубился в самый неподходящий момент… - Подумал прапорщик.
– Тогда все…»

–  Ты как, выдюжишь?

–  Справлюсь, не беспокойся…

–  Я вызываю «летунов» из бригады прямо сейчас, и ставлю рацию на радиомаяк… Слышишь меня, Миша?

–  Слышу… Ты это… Посади меня, командир… Ладно? Я посижу малехо и пойду к «салабонам»… А вы уж нас прикройте…

–  Прикроем, сержант. Цыба, рацию, быстро!

–  «Гнездо», «Гнездо», я «Путник»!
– Проговорил в радиоэфир Медведь, спустя минуту.

–  Гора на связи! Как у тебя, Медведь?! Почему не выходил на связь?!

–  Иду искать Баха… С «зелеными» остается Гриб… Он «тяжелый трехсотый», но, пока держится. Больше «старых» нет… С ним пятнадцать «зеленых», половина «трехсотые»… Ставлю маяк для «Карлсонов». Гора… - Игорь заговорил тише.
– Их должны найти и снять!.. А я «посмотрю» сверху…

–  Другого решения нет?
– Дзюба доверял опыту Медведя, но, как командир, обязан был спросить.
– Это риск, почти без шансов.

–  Другого выхода нет…

–  Игорь, рейд закончен - «летунов» нашли «каскадеры». Они от тебя километрах в десяти-двенадцати… И идут к тебе…

–  Это три с половиной часа или больше… Нам не дадут столько времени, Гора!.. А «каскадеры» помогут Грибу. Все! Конец связи!

Медведь переключил радиостанцию на маяк и спрятал под большим камнем.

–  Все слышали?

Гриб и Цыбуля кивнули в ответ.

–  И отлично! Через пару часов домой поедите… - Он поднялся во весь рост и сбросил с себя бронежилет.

–  Одень «броник», Игорь, не шути с Костлявой!
– Проговорил Гриб.

–  Я не олимпийский чемпион по поднятию тяжестей - только один АГС полсотни кило, а нам еще на горку корячиться, мать ее… Ничего, проскочим! Ну что, Цыба, готов?

–  Як пiонер… Завжди!

–  Тогда пошли… Выведи «салабонов», Миша, как брата прошу… - Он еще раз взглянул в бледное, измученное лицо сержанта и махнул Цыбульскому, уводя того за собой… …Когда утро пришло в этот забытый, и наверняка, проклятый Богом кишлак, Медведь и Цыбуля повалились от усталости на камни кряжа, нависавшего над дувалом.