Разведывательно-диверсионная группа. «Док»
Шрифт:
— Я — старшая медсестра полевого госпиталя, прапорщик Хмельницкая…
— Тебя зовут-то как?
— Ирина… — И тут же выстрел глазами из-под длиннющих ресниц.
— Так, Ирина! — Ох не проста была прапорщик, ох не проста! — А дальше что?!
— Мы эвакуировали раненых из Кандагара…
«Опаньки! — подумал Андрей. — И что же дальше?»
— Вышли из Кандагара неделю назад, ну, 3 декабря. Шли медленно — у нас «тяжелые» были, а дорога, сами знаете, какая…
— Знаем, знаем, дальше говори!
— Не т-торопите меня, товарищ… —
Увидев сдвинувшиеся брови Филина, она тут же затараторила:
— Позавчера из Калата «тяжелых» забрали летчики на своих санитарных вертолетах, а остальные пошли на Газни в караване… — На ее глаза опять навернулись слезы.
На повторную истерику у Андрея не было времени, поэтому он решил говорить по-армейски жестко, пресекая тем самым поползновения к женским «соплям»:
— Дальше!
— А, а вы кто?
— Дальше, прапорщик!
— Из Калата выходили в 3 часа дня…
«…Три часа дня! Женщины на войне, а разговоры как на кухне. Военный сказал бы в 15.00».
— Дальше, дальше, прапорщик, ты же военный человек!
— А вечером попали в засаду… Все произошло очень быстро. Нас сопровождали десантники из Кандагара, их бэтээры взорвались как-то одновременно… Я, товарищ капитан, здесь уже целый год и научилась быстро реагировать на взрывы… Как… Ну, не знаю как кто!..
— Я лейтенант… — поправил ее ошибку Филин.
— Ну, так будешь еще капитаном… — И опять залп из-под ресниц…
— Говорите, прапорщик!
— Я выпрыгнула из кунга, и в кусты… А они стали специально стрелять по красным крестам!.. Они нас расстреливали!.. — Ирина всхлипнула, шмыгая носом. — И еще кусты эти — сплошь колючки… Изодралась вся… Больно…
— Ладно, прапорщик, дальше все понятно…
Андрей думал, глядя на девушку, что же дальше делать. А она, как побитый щенок, жалась к Филину.
— Послушай, лейтенант… — зашептала вдруг девушка. — Ты женат, а? А хоть бы и женат… Хочешь, я буду твоей ППЖ, [30] а? Нет, правда? Хочешь?
— Слушай меня, Иришка… — Андрей обнял такое податливое девичье тело. — В другое время и в другом месте, поверь мне на слово, я бы тебя не упустил… Но, пойми, ты же прапорщик, мы на задании все же… Уже почти в самом его конце. Мы в этом гребаном задании уже больше месяца — почти весь Афган пересекли… И осталось-то нам всего ничего — до наших дойти, до Газни… Понимаешь? Потом… Ладно, Иришка? Все потом…
30
ППЖ — походно-полевая жена (армейский сленг).
Девушка послушно кивнула и опять зашмыгала носом. Ее необходимо было чем-то занять. Чем? Да ее профессией, вот чем!
— Слон, давай Дока ко мне!
Док явился через три с половиной минуты.
— Я здесь, Филин.
— Миша, бери-ка с собой вот этого прапорщика медицинского… — Андрей кивнул на девушку. — И к нашим «трехсотым»… Как они там, кстати? Что нового?
— Чайханщик в отрубе, бредит… Еще сутки-двое задержимся, и мне придется резать ему ноги, чтобы избежать гангрены… А в таких условиях — это… В общем, я ничего не гарантирую… У Муллы — плечо навылет, кость не задета… Но сама рана поганая, видимо, порвана вена — кровь так и хлещет — без операции он долго не продержится… — доложил Док невеселые новости.
Он покосился на девушку:
— Укушенному Бандере руки обработал и вкатил противостолбнячный… Может, еще и от бешенства ему кольнуть, как скажешь? — и улыбнулся уголками рта.
— Не надо… — надула губки Ирина и тут, тихонечко так, стала посмеиваться, сказала: — Я здоровая, испугалась только…
— Ладно, Док, бери прапорщика и к раненым. Их надо довезти до наших. И посоветуйтесь там, что с Муллой делать. Зашейте ему плечо, что ли, как-нибудь, или еще чего… Короче, вы медицина, сами знаете, что делать… Все! Оба свободны!
Док увел девушку к нашему автобусу…
— Медведь. Что там у Тюленя с «колесами»?
— Колдует над одним из «Уралов», говорит, что, может быть…
— Быстрее бы, ночь на исходе, уходить надо…
И тут мощно, басовито взревел двигатель грузовика…
…Волею случая было потрачено еще несколько суток… Спецназовцы вынужденно «отдыхали», и только Док так и не выкроил для себя ни минуты для отдыха — у него на руках были двое раненых и девушка. Прапорщик хоть и крепилась, но время от времени все же впадала в «тихую истерику», да оно и понятно, пережить такое… Вот и приходилось Мишке проявлять чудеса не только хирургии, но и психиатрии, чтобы никого из них не потерять…
Но как бы то ни было… Благодаря его заботам Мулла понемногу оклемался и хоть был еще очень слаб, но старался хоть чем-то помогать группе, вышедшей в свой последний марш-бросок в горы 15 декабря… Он, сидя верхом на трофейной лошади, мутным взглядом всматривался в скалы и, о чудо, не раз уже предостерегал от опасности…
А вот Хайзулла… Этот был плох, хоть и в сознании…
Док, улучив момент, прошептал Андрею, что еще максимум сутки, и начнется гангрена, и не помогут даже те медикаменты, которые он нагреб в расстрелянном госпитале. Это же подтверждала и Ирина. А поэтому группа Филина упорно лезла в горы…
Осень 2008 г. Москва.
И опять немного от автора…
…И они победили, в конце концов выполнив это неимоверно сложное задание! И все остались живы… В чем была не просто немалая, а огромнейшая заслуга Мишки Парубца…
…Самое главное, без «розовых соплей», в любом спецзадании его конечный результат… А результатом того задания — был живой Хайзулла…
И они справились…
О том, какой ценой, ты уже знаешь, мой дорогой читатель, прочитав книгу «Сделать невозможное», но хочется сказать еще кое-что…