Разведывательно-диверсионная группа. «Индеец»
Шрифт:
Артур закурил сигарету и заговорил глухо:
– После той моей «встречи» с Ершом, когда я чуть было «ласты не склеил», Василий мой на «братву» сильно обиделся и решил, что хватит ему улицы патрулировать – пора бандюков ловить по-настоящему... Ну и пока я пять лет с вами в Отряде служил, он успел окончить Школу милиции, получить офицерские погоны и пошел на оперативную работу в РУБОП... – Артур говорил тихо, но его друзья слышали каждое слово, им произнесенное. – А я... Я, как и все наши, уволился из Отряда в сентябре 91-го – это вы знаете.
Ответом были немые согласные кивки головами.
– ...Посидел пару месяцев в Воронеже. Дед у меня как раз тогда умер, в августе, во время этого «пьяного путча»... 92 года моему сотенному есаулу было, а крепкий еще был! Мать рассказывала потом... Он просто сел телевизор посмотреть, а тут вся эта бодяга с пьяными генералами... Повздыхал дед, сказал, что опять «смута пришла», заснул в кресле, и все... Не выдержало сердце...
– Жаль старого, – проговорил тихо Бандера.
– ...Ну вот... Я тогда рядом с матерью всю осень и почти всю зиму прожил... Правда, и Гришка, младший брательник, был в Воронеже, но... Он к тому времени уже жениться успел, и матери внучку подбросить, но...
– Шо но? – спросил Медведь.
– На службе он был почти постоянно...
– На службе?
– Ага! – улыбнулся Артур. – В конце 80-х казачье Войско Донское было официально восстановлено... Гришка в Афган, слава богу, не залетел – в Белоруссии в «трактористах» свою «срочную» служил, но сильно хотел быть похожим на деда, на батю нашего, ну, и на меня заодно. Вот в реестровые казаки и подался. Казачки-то наши, Войска Донского, тогда приняли участие в событиях в Приднестровье. Ну и Гришка вместе с ними...
– Во дает, малой! А ты об этом знал, Артур? – спросил Бандера. – Когда мы в Тирасполе свою операцию проводили? [18]
– Знал, конечно...
– И ничего не сказал? – удивился Филин. – А если бы нам с ним схлестнуться довелось, тогда как?
– Но ведь не схлестнулись же! И потом... Он «за наших» был... Да и не о Гришке сейчас разговор! Служил он, короче говоря... Вот я с матерью и посидел маленько, пока она не перестала так уж сильно по деду горевать... А в феврале 92-го вдруг из Москвы Васька позвонил!
18
Об этом написано в книге «Сделать невозможное». (От автора.)
– Пригласил вернуться, надо понимать?
– Ну, в общем, да... Он к тому времени уже «старшим опером» успел стать и только-только «капитанскую» звездочку на погоны получил...
– Здоров, мужик! – прогудел Бандера.
– Нормально! Ну так вот... Тогда при РУБОПе начали создавать милицейский спецназ. Василий-то обо мне знал немного, вот и предложил поработать «по специальности». И если честно, то он вовремя позвонил – я уже опять начал, было дело, «скучать».
– С «беленькой»? – спросил Медведь и улыбнулся.
– С ней, заразой... – Артур не стал лукавить. – В общем, думал я недолго – просто собрался да и поехал в Москву... Я, пацаны, год назад в Москве с одной девчонкой познакомился... Милая такая девчушка, студентка...
– Что, казачина, потянуло на семейную жизнь к тридцати годам? – заулыбался Медведь.
– Что-то вроде того... Захотелось и мне матери внуков подбросить.
– Ну, так и в чем дело? Чего не женился-то на ней до сих пор? Или передумать успел? А? Вольный казак – «вольный ветер»? Когда на вашей свадьбе гулять-то будем?
Артур посмотрел как-то странно на Медведя...
Так странно, что Игорь, всегда такой бесшабашный и «острый на язык», вдруг почему-то осекся и замолчал... Да и все, кто сегодня был здесь, поняли вдруг, что эта история не закончится, как в добрых книжках, счастливым концом...
Индеец как-то странно застыл взглядом в одной точке и тихо проговорил:
– Звали ее Светлана... Светик-«семицветик»... А наша свадьба, Игорек... Ее теперь уже не будет... Никогда...
Май 1993 г. Москва. СОБР...
«...Не бери его живым, брат!..»
...Как-то в один из дней, когда дежурное отделение СОБРа, в котором служил Артур, отдыхало в своем крохотном помещении в ожидании вызова, к Индейцу подошел его брат и тихо проговорил:
– Слушай-ка, братишка... Поговорить надо... – и кивнул головой на выход.
Не задавая никаких лишних вопросов, Артур встал и пошел за Василием на улицу:
– Че там, Вась?
Капитан потоптался несколько секунд на месте, переминаясь с ноги на ногу, и проговорил:
– Хреновенькие у меня известия, Артур...
– Что-то в Воронеже случилось?
– Нет... Там, слава богу, пока все в порядке... Тут другое дело...
– Вась! Не тяни кота за яйца! Говори, что за дела такие.
– Ладно! – Капитан закурил и посмотрел на Индейца: – Мне знакомые из ГУВД рассказали, Артур... В общем... Тебя коптевская «братва» ищет.
– Ну-у-у... – улыбнулся Индеец. – Так это не новость, братишка! Нас всех и «коптевские», и «люберецкие», и «солцевские» ищут! Да мало ли этой шушеры развелось, кому мы за эти месяцы успели на хвост наступить?!! Так мы потому в «ночках» [19] и работаем, чтобы нас только по кулакам узнавали, а не в лицо. Мы им теперь всем обезьянью жизнь устроим!
19
«Ночкой» называется та пресловутая черная вязаная шапочка-маска, полностью скрывающая лицо бойца-спецназовца от посторонних глаз. И именно из-за нее, из-за этой шапочки, боевые операции СОБРа и ОМОНа стали позже называть «маски-шоу». (От автора.)
– Это как? – не понял Василий.
– А просто! – улыбнулся Индеец. – Хвост поднял – трахнули, хвост опустил – наступили... Они теперь все будут выживать только в полном соответствии с количеством «крутящего момента» в собственной заднице! В смысле – изворотливости!
Василий только грустно усмехнулся:
– Это хорошо, Артур, что у тебя после всей твоей жизни еще осталось чувство юмора.
– А его нельзя у меня ампутировать или вырезать, как селезенку, братка!
– Нельзя – это точно, – согласился капитан. – Кстати, насчет твоей селезенки... Ты помнишь, из-за кого ее потерял?