Разведывательно-диверсионная группа. Кэт

Негривода Андрей Алексеевич

«Нашли, суки! Душарики-лошарики! Ну-ну! Давай, шакалы, подходи по одному! Просто так все равно не дамся! Суки!!!»

– С-суки-и!!! – заорал он что было сил, хотя сил оставалось совсем мало. – Шурави [49] сраные! Давай, «духи», попробуй меня на зуб!

– Все назад!!! – Этот голос, словно гром с ясного израильского неба, обрушился на перепуганных рабочих. – Я сам!

– Назад! – прохрипел Андрей из последних сил.

– Бача, бача [50] ! Не стреляй! Это я! Своего сержанта не узнал?! – К Андрею медленно подходил высокий, крепко сбитый парень с родной, славянской внешностью.

49

Шурави – друг на фарси. (От автора.)

50

Бача – мальчик, юноша (фарси).

– Стас... – только и сумел произнести Филин. – Почему один? Где группа?

– На подходе, командир, сейчас все здесь будут! – И, развернувшись всем корпусом, крикнул в толпу: – Воды! Быстро ведро воды сюда!!! У него шок!..

Со Станиславом Фридманом они познакомились месяц назад и тут же сошлись – были общие воспоминания. Стас прошел горнило Кандагара в составе бригады спецназа ВДВ, той самой бригады, с командиром которой довелось познакомиться и Филину. Полтора года срочной службы. Старший сержант запаса с двумя медалями «За отвагу»... Именно он, Стасик, и понял сразу, что произошло с мозгами Андрея, именно он оказал первую помощь, донес его на своих руках до шикарного белого лимузина Лейбовича...

А потом была та сумасшедшая гонка в больницу.

Был приемный покой и совершенно обалдевшие от увиденного круглые глаза молоденьких медсестер. Была Аня, примчавшаяся в больницу вместе с Машенькой после телефонного звонка. И была Машенька, которая только и переспрашивала Андрея по-детски:

– Папа, а ты не умрешь? Мама! А папа не умрет, а?

– Не умру, солнышко мое, не умру! Не бойся... – хрипел Андрей, хотя абсолютно не был уверен в своем ответе. – Мы же с тобой еще в «Сафари» не ездили! Как же мне можно умереть?

– Хорошо! Только... Ты правда не умрешь?..

А потом были две операции...

Ребра срослись, лицо Филина зажило, а вот колено... То колено, в которое угодил осколок еще в 89-м, в Афгане, на перевале около Газни. Это колено пострадало в этот раз сильнее всего. Сустав попросту лопнул. Вот его-то и «собирали в кучу» израильские хирурги...

А потом были три месяца в инвалидной коляске. Негнущаяся нога... Сумасшедшие, исступленные упражнения, до кровавой пелены в глазах, чтобы эта нога все же стала работать... Инвалидность в 40%... Презрительные взгляды жены на эти титанические потуги. И... полное восстановление. Ну, не совсем полное, но достаточное для того, чтобы в конце января уже 96-го Филин сумел устроиться рабочим на завод. Это была его по-настоящему первая серьезная работа в Израиле. И благодаря именно ей он тогда сумел купить хорошую, новую машину «FIAT-Brava» и трехкомнатную квартиру с двумя земельными участками... Все это было немного позже.

Так прошел его первый год эмиграции.

И потекли дни... И пошел второй год... Быт засасывал...

Машенька подрастала. У нее появлялись какие-то свои новые детские интересы – дочка Филина познавала свой мир. А он... Ну что он? Он тогда только-только начинал заболевать ностальгией. Постоянно звонил родителям. Раз в месяц Медведю и Монаху с вопросом: «Может, уже пора возвращаться?» И получал отказ: «Сиди пока! Волна еще не прошла»... И он полностью ушел в работу и интересы дочурки – в свои шесть лет она уже умела читать по слогам, понимала, как узнать время по часам, и умела считать несложные числа...

С Анной не ладилось. Причем уже давно. И отношения их становились с каждым днем все хуже и хуже. Уже несколько раз в случайных разговорах со случайными людьми ему пришлось услышать о том, что, мол, есть такая телка, фуем озабоченная, которая дает всем подряд и в любое время. Ему даже предлагали с ней познакомиться!..

«Ну и пусть! – думал про себя Андрей. – Пока не поймал на „горячем“ – все это только пустой треп! И специально ловить не буду – противно! Пусть будет, как будет! Будет дурой – значит, ей не повезло!..»

А в мае 1997-го Филина призвали на армейскую комиссию...

10 мая 1997 г. – 8 марта 1998 г.

«You’re in the army now!»

...«Теперь ты в армии!» Кто не знает эту песню от «Status Quo»?..

В Израиле служили все за редким исключением – самая милитаризованная страна в мире.

Андрей, по возрасту, должен был проходить милуим [51] . Это что-то типа наших «скачек» для приписников. Но у него уже была пожизненная инвалидность, заработанная в Израиле, а потому – медкомиссия.

51

Милуим – переподготовка (иврит).

Наверное, именно этот день, 10 мая 1997 года, и стал тем очередным большим поворотом в жизни Филина. Кто знает, может, именно тогда он и совершил большую глупость, показав все свои документы – офицерскую книжку, послужной список и наградные документы?.. Да только... Кто бы мог знать, как он уже успел устать от монотонной, ежедневной работы на химзаводе, где изо дня в день происходило одно и то же и каждый следующий день был похож на предыдущий!

...Председатель медкомиссии очень долго и очень пристально рассматривал бумаги Андрея, в которых черным по белому была описана его «история болезни» после «ныряния» в шахту, и с огромным недоверием посматривал на его ногу. Ну, не могла его канцелярская душа смириться с тем, что этот молодой, крепкий, пышущий здоровьем человек мог быть инвалидом. Он все сопел и кряхтел, пытаясь к чему-нибудь придраться.

А рядом с ним сидел сурового вида полковник и с таким же суровым видом вчитывался в переведенные на иврит армейские документы Филина. И удивление его угадывалось в наморщенной до неприличного состояния бритой голове. О том, какие войска может представлять этот «полкан», Андрей знал – наслышан был за два года.

– Ну, что ж, Андрей. – Председатель все же решился на «роды». – Мы видим ваши документы, подтверждающие инвалидность... И хоть, глядя на вас, нужно быть ненормальным, чтобы в нее поверить, но... Закон есть закон! С медицинской точки зрения – вы для армии не интересны!

В этот момент и «прорезался» полкан, прокашлявшись в кулак.

– Ты хочешь что-то сказать, Моше?

– Да! – отрубил полковник и обратился к Андрею: – Вы знаете, Андрей, какую службу я представляю?

– Догадываюсь, – усмехнулся Филин.

– Хорошо! Без догадок. Я полковник ШАБАКа [52] ...

– Я так и думал...

– ...И в мою работу входит также и призыв новых репатриантов в боевые войска...

– Я инвалид. – За два года в Израиле Филин приобрел стойкое неприятие местной армии: «Детский сад надел панамку!» или «Хапай мешки – вокзал отходит!».

52

ШАБАК – Служба национальной безопасности Израиля. Полный аналог нашего КГБ в лучшие его годы, когда в нем были сосредоточены все службы: разведка, контрразведка, охрана высших лиц государства, надзор за армией, прокуратурой и МВД и т. д. (От автора.)