Разведывательно-диверсионная группа. «Слон»
Шрифт:
– Тетя Аня, можно я вас поцелую! – Медведь вскочил с места и чмокнул женщину в щеку. – Вот она, мудрость житейская! Понял Филин? Так и сделаем! Спасибо вам, тетя Аня.
– Не за что. Кто ж вас еще жизни научит, если не родители? – улыбнулась женщина. – Воя-аки!!!
...С огромным букетом роз в руках и крохотным букетиком ландышей в кармане кителя, который сунула туда цветочница, Филин и Медведь шли к другу...
Эх, Слон, Слон...
У него в палате действительно была мать, и букет пришелся как нельзя кстати. Но вот сама встреча... Ребята, Филин и Медведь, сговорились, что поедут к Слону в парадной форме, со всеми наградами...
Когда они вошли в палату Слона...
Вот тут-то на Филина и нашел ступор. Они смотрели друг на друга, Филин и Слон, и не могли сказать ни слова. Русский язык закончился, а на том, другом, «матером армейском», на котором все «на...», «по...» и «до...», говорить сейчас почему-то не хотелось...
Слон сидел на своей кровати, но свисали с нее только пустые штанины пижамы.
«Вот так!..» – подумал Филин.
Они обнялись. А потом так и сидели рядом... Обнявшись и молча... Слов не было... Их не было вообще!.. Были только эмоции... Им бы поплакать сейчас... Да только... Они, дураки, боялись показать свою «слабость»...
Медведь курил, уставившись в окно. Мать Слона тихонечко ушла. А они все сидели и сидели, молча... И вспоминали...
– Слушай, тезка. – Сколько прошло времени, никто не помнил, но в пепельнице, рядом с Медведем, была уже гора окурков. – Тут Батя для тебя посылку передал...
Филин достал из кармана «комка» коробочку с орденом и протянул ее Слону. А тот даже не раскрыл... Просто взял и положил на тумбочку возле своей кровати...
...А потом они втроем пили коньяк. На удивление, все оказались в этом деле патриотами родного города. Вот и пили принесенную ребятами «Чайку»...
– Слушай, братишка... – Филин посмотрел на своего бывшего «замка». – Ты так и не рассказал мне, за что свое первое «Боевое Красное Знамя» получил... А я знать хочу!
– Да на хрена тебе это? – устало проговорил Слон. – Какая теперь уже разница?.. Война «за Речкой» закончилась уже... Вон, говорят, последних почти месяц назад вывели... Какая уж теперь разница?..
– Мне надо! – проговорил уверенно Филин. – Лично мне надо! Я хочу знать, с каким человеком служил! Знать от «А» до «Я»!..
– А нельзя без этого, старлей?
– Нет! Нельзя!!! – был категоричный ответ Филина. – И потом... Ты же сам сказал, еще полгода назад, что я напишу про это книгу!..
– Иди-ка ты в жопу, командир-писатель!
– Андрюха!!! А я же ведь не отстану! Все равно расскажешь ведь! – улыбнулся Филин. – Поэтому... Твою участь облегчит только чистосердечное признание!..
– Какое?..
Даже будучи в таком плачевном состоянии, этот парень не потерял присутствия духа и не растратил по больничным койкам свой природный, одесский юмор. Он сложил «козой» пальцы, как это было принято у «краснопиджачных» «новых русских», и с совершенно «зэковской» интонацией переспросил:
– Чисто сердечное?!!
– Ну, типа того, по ходу! – подыграл ему Филин.
Медведь посмотрел на эти игры в слова «больших мальчиков» и тихо произнес:
– А ведь он «с тебя не слезет», Слон... Нам командир едкий попался!.. Лучше сам...
Они, Медведь и Слон, ну и еще Тюлень, были самыми, что ни на есть «аксакалами» группы. Теперь уже группы Филина...
И научились понимать друг друга без слов еще тогда, когда их старлей только-только сдавал «выпускные»... Потому и мысли, и поступки их в определенных ситуациях были совершенно одинаковыми... Но! И это было главное!.. Они могли немного поспорить на «работе», совсем немного, по поводу качественного выполнения приказа... А на «отдыхе»... Они берегли друг друга как самую большую ценность!.. Да, собственно, для них, для этих вояк, жизни их боевых друзей – самая большая ценность!.. Намного большая, чем своя собственная жизнь... И прислушивались они потому друг к другу, как к «последней инстанции»...
– Ладно, пиявка! – улыбнулся Слон. – Все равно ведь не отцепишься... Это было в октябре 83-го...
Ноябрь 1983 г. Панджшер
«...Генеральская совесть, по отношению к тебе, это как чужой парашют... Раскроется вовремя – ты в порядке!.. А если не вовремя или вообще не раскроется – тогда хреново... Сумеешь вовремя рубануть стропорезом по стропам и дотянуться до „запасника“ – повезло!.. А не сумеешь – хряпнешься об землю так, что от тебя только один фарш и останется... И было бы здорово, конечно, если бы этот „парашют“ ты мог бы укладывать сам, но... Почему-то за тебя его всегда укладывают другие, а прыгать на нем приходится именно тебе...»
... – Товарищ полковник! Сержант Ошеха по вашему приказанию прибыл!
Полковник, который так и не «заменился» на своей должности командира полка, вопреки установленным срокам службы офицеров в Афганистане [35] , потому что раз за разом писал рапорты, уставился на Андрея непонимающим взглядом.
– А за что это тебя из «прапоров» обратно в сержанты «перевели», Ошеха?
– Меня еще в «прапора» не «переводили», товарищ полковник...
35
Приказом МО СССР еще в мае 1980 года были установлены сроки прохождения службы в ОКСВА для офицерского состава – 2 года. (От автора.)
– Не понял?!! – Комполка уставился на Андрея. – Ты же здесь...
– С 1 декабря 79-го...
– Четыре года уже!..
– Без «чуть-чуть», товарищ полковник...
Полковник как-то тяжело уселся за стол и уставился на Андрея как на нечто, что спустилось сейчас сюда, в Баграм, в штаб полка, прямо с Луны, Юпитера или какой-нибудь «Альфы Центавра»:
– Слушай, Ошеха... Ты же... В скольких ты уже операциях участвовал в Панджшере?
– Последняя год назад, в сентябре, товарищ полковник.
– Значит, в шести! И в «Каньоне» тоже!
– Так точно.
– Кто с тобой здесь, в Афгане, столько же, сколько ты?
– Вы, товарищ полковник.
– Ну... Это ладно!.. А еще?
– Капитан Егоршин...
– Ну, с ним тоже все ясно!.. Кто еще?!!
– Прапорщик медслужбы Пурельштейн...
– Пурген ваш, на весь полк знаменитый?!!
– Он, товарищ полковник...
– Кто еще?
– Прапорщики Осадчий и Черкасов... – задумался на секунду Андрей. – Шмель, правда, чуток попозже, а Бекас после ранения вернулся, как раз ко второй панджшерской операции в октябре 80-го...