Развод и три босса
Шрифт:
Для меня это оглушительная новость, потому что уж кого точно не планировала тут встретить, так это Илью! Кем он работает здесь? И почему не сказал?
— Подожди… — все эти мысли появляются в голове, несмотря на диверсию тяжелых опытных рук в район бедер, и я не позволяю раздвинуть ноги, упираюсь в грудь Ильи, смотрю серьезно, — кем ты тут работаешь? Электриком, что ли?
— Можно и так сказать… — усмехается он, послушно останавливаясь, словно почувствовав, что мне требуется немного вводной информации сейчас.
— Но… — теряюсь я, —
— И в том доме тоже, — кивает Илья, — я на одном месте не сижу. Объектов много. Работы тоже. Сегодня здесь, завтра там…
— Ты — представитель подрядчика? А я думала, просто электрик…
— И то, и другое… На все руки мастер… Ну что, Эммануэль… — он тянет мое имя совершенно по-особому, настолько мягко и волнующе, что я опять не могу сдержать сладкой волны в теле. Боже, у него даже голос такой… Трахательный… Бывают же такие мужики… И за какие заслуги мне так свезло? Неужели, за головную боль и разорванные в хлам нервы с Лисовским? — Все узнала? — Илья явно решает, что время тратится впустую, а потому его руки опять возобновляют движение по моим бедрам.
— Нет, конечно… — я пытаюсь все еще вернуть ту деловую волну, что словила только что, но не получается! Очень уж он опытно, качественно отвлекает!
Ведет ладонями по ногам, оголяя бедра, задирая юбку, бормочет тихо и возбужденно:
— Ю-у-убочка-а-а… Хорошая какая… Тебе идет… Только узковата… Ты в следующий раз надевай пошире…
Тут его пальцы нащупывают кромку чулок, Илья останавливается, вскидывает на меня жесткий темный взгляд, и я вздрагиваю пугливо от этой перемены в настроении. Впервые приходит в голову мысль, что я этого человека вообще не знаю… Ничего о нем не знаю, кроме того, что он невероятно вкусно пахнет, охренительно трахается и работает электриком.
Молодец, Эмми, ты оправдываешь свое имя. Правда, не думаю, что то, как я это делаю, понравилось бы папе.
— Чулки? — хрипит Илья, а большие пальцы ловко оттягивают резинку, — нахера? Дресс-код? Для босса?
— Э-э-э… — не знаю, почему я это делаю, почему не возмущаюсь его вопросу, его собственническим замашкам. По идее, у меня на это все идиосинкразия должна быть… Но нет, ничего такого. Наоборот, от мрачной ревности в его голосе я начинаю заводиться еще больше, и искушение подразнить Илью становится непреодолимым… — Дресс-код… Ну… Да… И… Удобно…
Сознательно ничего внятного и провокационного не говорю, но лицо Ильи мрачнеет, он рывком раздвигает мне ноги, так , что узкая офисная юбка жалобно трещит, а я так же жалобно вскрикиваю, с ужасом осознав, что могу оказаться вообще без юбки! А мне как-то рабочий день дорабатывать! Первый, между прочим! Хороша я буду, а?
— Илья! Ты что? — шепчу я, не решаясь возражать излишне громко, вдруг, сюда кто-то зайдет? И застанет? И ужас-ужас вообще! — Нет… Отпусти… Сюда зайдут…
— Как зайдут, так и выйдут, — рычит Илья, не позволяя мне свести ноги, встать, и более того, легко распластывая на столе, прижимая к нему одной ладонью,
Это он трусики мои нащупывает!
И как-то очень быстро их преодолевает! Нет, они и без того несерьезным бастионом были, а после его атаки вообще перестают существовать…
Мысль, что именно теперь любой ценой надо сберечь юбку, охлаждает немного, приводит в чувство, и я торопливо бормочу:
— Да что ты себе придумал? Я просто всегда чулки… Ну, в первую нашу встречу я же в джинсах… И вторую в брюках… А когда юбку, то чулки… Это удобно… Порвались, поменяла… Прекрати… Прекрати… Это… Неправильно все… Неправильно… Ай… Не надо-о-о-о…
Последние слова я буквально выстанываю, потому что Илья меня, конечно, слушает, но своего разрушительного воздействия на организм не прекращает.
А организм этот, между прочим, слабый, оказывается!
И еще окончательно не отошедший после вчерашнего! А его очень быстро, без предупредительных выстрелов в воздух, окунают в сегодняшнее! И оно такое сладкое, это сегодняшнее! И оно такое, ай…
— Мокрая… — удовлетворенно шепчет Илья, легко трогая меня, но не проникая внутрь, словно просто готовность проверяет. — Какая хорошая… Тебе идет это имя, Эммануэ-э-эль…
Кто бы мне сказал, что мое имя может так возбуждать! Причем, меня саму же!
Он тянет его по слогам, а сам именно в этот момент плавно, мягко входит. И я послушно, с готовностью раскрываюсь, больше не делая попытки подняться со стола, забыв напрочь о том, где я, что в любой момент сюда могут зайти, и моей репутации однозначно конец…
Он такой большой, такой жесткий и такой горячий, что мне хочется одновременно визжать, плакать от наслаждения и насаживаться сильнее, до упора.
Я так и делаю.
Глухо визжу, потому что после первого же звука на губы мне падает тяжеленная ладонь и мешает прорываться чему-либо, хоть чуть-чуть более громкому, чем этот сдавленный мышиный писк. Ощущаю, как слезы льются по щекам, а прямо перед взглядом расплываются, двоятся, троятся светодиодные лампы на потолке.
И двигаюсь Илье навстречу, послушно выгибаясь так, как велит мне его ладонь, больше не прижимающая к столу, не нужно этого теперь, а придерживающая лодыжку на широченном плече.
Вскрикиваю на каждое его движение в себе, смотрю то на пляшущие на потолке лампы, то на кончик своей туфли у виска Ильи, то в его глаза, черные и жесткие сейчас, затягивающие в горячий чувственный омут…
Все внутри пульсирует, член во мне движется в такт этой пульсации, мерно и тяжело, с отдачей, я пытаюсь притянуть к себе голову Ильи, хочется, чтоб поцеловал, но он только рычит угрожающе и раздраженно, и, наклонившись, широко лижет скулу, шею, прикусывает ее основание, то самое сладкое место, о существовании которого я не знала все годы брака… Зато теперь знаю!