Развод не дам. Точка

Милоградская Галина

Цену себе я всегда знала, и когда согласилась любовницей Марика стать — тоже. В рот заглядывать, борщи наваривать, в жопу целовать и сопли вытирать? Для этого у него жена есть. А любовница для другого создана. Неуловимая, чтобы постоянно потерять боялся. В меру высокомерная, чтобы не думал, будто люблю без памяти. Наглая, потому что имею право. На Марике откатала все приёмы, привязала к себе крепко. Сперва было просто интересно, как этот хлыщ московский, лётчик, красавец, все дела, голову от простой южанки потеряет.

Льстило, конечно. Подкатывал

он красиво, хоть и предсказуемо. А мне что? Двадцать лет, только на третий курс перевелась, вся жизнь впереди, гонора дохерища. Ему двадцать девять, жена, дочь, работа… И я. Он когда улетел в первый раз, решила — погуляли и хватит. Мне опыт, ему курортный роман. Обалдела, когда через неделю на своём пороге увидела. С огромным букетом пионов. В конце лета. Где он их нашёл?

— Пустишь? — спросил, широко улыбаясь. У меня тогда сердце так быстро забилось, что даже страшно стало. Плечами пожала равнодушно, а внутри всё плясало. Так и понеслась. Прилетал раз в неделю, гулял меня красиво. Сама себе завидовала. И влюблялась. Знала — жену не бросит. Там не про любовь даже, про карьеру больше. Можно понять: где я, дочка какого-то Ашота из аула, а где она — голубая кровь, интеллигенция. Видела эту Агату. Хорошенькая, конечно, но бледная, как моль. Как будто карандашом нарисованная. Я бы себя с картиной маслом сравнила кисти Фриды Кало: художественная школа сказывается, мозг иногда странные ассоциации выдаёт.

И вот этот набросок моему Марику улыбается, носочки наглаживает и лечит, когда заболеет. Пф. Нет, такой радости мне точно не хотелось. Я уже обрывать всё собиралась, когда тест две полоски показал. Помню, вся жизнь перед глазами промелькнула. Будущая. Мать-одиночка без помощи и денег. Прощайте мечты. Марик удивил тогда. Посмотрел серьёзно-серьёзно и сказал:

— Выбор за тобой. Но если решишь оставить, я не брошу.

Банальные слова, а я поверила. Даже на выписку прилетел, не по работе — на свои выходные. Жене сказал, что к другу из училища.

А теперь Москва. Наши отношения с Мариком меня вполне устраивают, а так что, чаще видеться будем? Или, наоборот, реже? Сказал, что поможет, и снова ему верю. Странно, наверное, говорить о доверии человеку, который две семьи содержит, но меня Марик не обманывает. А Агата… Не мои проблемы. Правда не мои.

Мы с Котёнком собрались за три дня. Документы из садика забрала, договорилась со знакомым риэлтором, чтобы следил за домом и сдавал, наши вещи в одной из комнат закрыла. И вперёд, в новую жизнь.

— Ма, а пилот тут папа? Ма, папа тоже такой самолёт водит? Ма, а папа теперь всегда с нами будет?

Котёнок говорил, не переставая, я привычно включила белый шум. Пятилетки иногда могут часами говорить, если всё слушать и на каждый вопрос отвечать — с ума сойти можно. Люблю сына так, что иногда дышать больно, но это не значит, что он бывает такой врединой, что придушить хочется. Остаётся только зубами скрипеть и дышать, как на родах учили. Характер у него в папу: беру что хочу и как хочу. Тот ещё разбиватель женских сердец растёт.

Смешно звучит, но в Москве я впервые. Домодедово оглушает. Невольно крепче держу за руку Котёнка, пробираясь к выдаче багажа. Марик встречает у выхода в город. Букет красных роз, широкая улыбка.

— Ну приве-ет! — тянет, подхватывая Котёнка на руки. Отпускает и целует меня. Жадно, а ведь совсем недавно расстались. — Как долетели?

— Па, ты тоже такие самолёты водишь?

— Тоже. — Его широченная ладонь ерошит мягкие светлые волосы сына. — Когда-нибудь и вас куда-нибудь отвезу. На Кипр. Или в Испанию. А может, на Кубу, как думаете?

Он забрал чемоданы и идёт по вестибюлю уверенной походкой. Конечно, наверняка сотню раз здесь ходил.

— Тебя перевели на загранку? — доходит не сразу.

— Почти. — Улыбается лукаво, глазами сверкает. — Дома расскажу.

«Дома». Звучит странно. Наша квартира на пятом этаже кирпичной десятиэтажки. Район зелёный, Марик сказал — приличный. Тимирязевский. Как будто я в них разбираюсь. Две комнаты, ремонт свежий, кухня удобная, вид из окна на город. Красиво.

— Садик вон за тем домом. — Марик подходит ко мне, обнимает обеими руками. Кладёт подбородок на плечо. Котёнок радостно носится по квартире, осматривается и всё комментирует. — Я рад, что вы рядом, Лялька.

Рада ли я? Пока да. Волнение, азарт и адреналин. Как будто сказка начинает сбываться. Со стороны, наверное, так и есть. Только…

— Ты останешься? — спрашиваю, разбирая вещи.

— Нет. — Он морщится. Вздыхает и отводит глаза. — С друзьями в боулинг сегодня идём.

— И с женой.

— Да, и с женой. — Смотрит спокойно. Пожимаю плечами, возвращаюсь к вещам. Хотела бы сегодня погулять по району. Втроём.

— Ты живёшь далеко отсюда? — спрашиваю небрежно. Мне в любом случае надо это знать, чтобы с женой ненароком не столкнуться.

— Нет, но она в эту сторону не ездит. — Марик правильно понял вопрос. — Ляль, вы не пересечётесь.

— Всё продумал, — усмехаюсь.

— Конечно, — говорит он довольно. Сгребает одной рукой, поднимает подбородок двумя пальцами. Шепчет, глядя на губы: — Не хочешь стать моей стюардессой?

— Шутишь, что ли? — отвечаю со смехом.

— Шучу, — его голос вибрирует, становится ниже. Между ног потепенно теплеет. Кот сидит в соседней комнате с планшетом, смотрит мультики, но даже это не гарантия того, что он не зайдёт. — Но я хочу увидеть тебя в форме.

— Украдёшь у своих стюардесс? — сглатываю. Его глаза темнеют, как море перед грозой, предвещая бурю.

— Закажу специально для тебя. — Он водит большим пальцем по подбородку, под кожей проходит дрожь.

— Пойдём. — Хватаю его за руку и тащу в ванную. Тихо замыкаю дверь. Целую первой, закидываю ногу на торс. Марик отвечает, толкаясь языком в рот. Задирает плиссированную длинную юбку, сбивает на талии. Дышим шумно, едва сдерживаю стон, когда член упирается в меня. Быстро расстёгиваю джинсы, достаю его, сама отвожу трусики в сторону.