Развод с незнакомцем
Шрифт:
– Откуда ты взял мою фотографию? – уже более спокойно спросила Лариса.
– Я еще не брал, – засуетился Куролесов, – но я пришлю к тебе лучшего фотографа. Только не порти мне сюрприз для Ляли. Где ты хочешь висеть?
– На центральной площади!
– Хорошо, сегодня же сниму гаишников и повешу тебя.
– Я там уже вишу! – брызнула слюной Лариса.
– Что ты там делаешь? – не понял директор рекламного агентства.
Лариса села и разрыдалась. Настя, поджидающая ее в приемной, тоже всхлипнула.
– Там уже висит моя самая худшая на свете фотография с наглой подписью «Хочу в гарем!». Ты только представь себе, Куролесов, я – и в гарем!
– А что? Вполне нормально. После того как к тебе приезжал арабский принц, возможно, ты захотела в гарем. Естественное желание симпатичной девушки.
По городу уже поползли слухи про Али. Вот теперь объясняй каждому, что ни в какой гарем она не хочет.
– Ладно, опустим то, что я хочу. Куролесов, я не хочу больше там висеть!
– Снимем! – Он вызвал к себе тощего длинного парня. – Женя, кто повесил ее в центре? – И указал пальцем на Ларису.
– А! – И парень улыбнулся, как и все, кто видел эту злополучную фотографию. – Так это, заказ оплачен. На три дня. По высшей стоимости, без скидок и льгот.
– Кто оплатил? – поинтересовался Куролесов, подбадривая Ларису.
– Так это, – парень снова улыбнулся, – мужик, что принес фотографию. С ним Вадик верстал. Они и подпись сочиняли вместе. Я ничего не знаю. А Вадик вчера уехал в Турцию.
– Все ясно, – откинулся в своем крутящемся кресле Куролесов, – заказ оплачен, Вадик в Турции.
– Ты снимешь плакат? – поинтересовалась Лариса.
– Конечно, – махнул ей рукой Куролесов, – через три дня. Я ж не могу терять состоятельных клиентов.
– Тогда я пошла к Ляле портить сюрприз.
– Ладно, ладно, Кочеткова, ты еще в суд сходи! – засуетился директор.
– А что, хорошая мысль, – согласилась с ним Лариса. – После Лели – сразу туда. За моральный ущерб возьму с тебя…
Она пригвоздила Куролесова взглядом, тот вжался в кресло.
– Не надо, – простонал он, – никуда не ходи. Сейчас ребятам скажу, они снимут.
– И чтобы, – Лариса пригрозила ему указательным пальцем, – больше ни-ни!
Через полчаса плакат действительно сняли. Лариса с Настей наблюдали из-за угла, как тощий парень скручивал его трубочкой, и выбежали в тот момент, когда он собирался сунуть его в урну. Лариса забрала у него вещественное доказательство, чтобы продолжить разбирательство на месте. Дома у Ольги Петровны.
– Ой, надо же, ты! Какая чудесная фотография! – умилялась та, когда дочь разложила перед ней плакат. – А, помню, помню. Это же в прошлом году на даче. Как мы тогда хорошо отдохнули! Ты помнишь, Ларочка? Какая природа, погода, соседи!
– Мама, откуда на этом плакате могла взяться моя фотография?
– Так это мальчику, забыла, как его звали, подарили фотоаппарат. Он тебя и щелкнул.
– Мама, я помню, что он меня щелкнул. Но откуда взялась эта фотография? Кому ее мог дать тот мальчик, имени которого ты не помнишь?
– Как кому? – искренне удивилась Ольга Петровна. – Мне. Он дал ее мне. Вернее, продал за десять, или нет, за пять, нет, все-таки за десять рублей.
– Так все это время этот снимок был у нас?!
– Конечно, я изредка любовалась им. Ты на нем чудо как хороша. Такая экспрессия, выстраданность взгляда. Буря чувств. Ну, разве ж скажешь, что ты просто переела слив?
– Мама, кому ты еще показывала этот снимок?
– Ну, какая разница, кому.
– Большая, вспоминай, большая разница.
– Всем гостям.
– Значит, всем подряд. Значит, каждый мог взять тихонько эту фотографию…
– Почему «мог взять»? Я сама ему отдала, – раскололась Ольга Петровна.
То, что дальше услышала Лариса, было вообще неописуемо. Она так надеялась, что у них с мамой навсегда сложились искренние доверительные отношения. Ни у одной, ни у другой нет секретов друг от друга. А тут – бац! Выясняется такое!
На днях к Ольге Петровне зашел мужчина. Он представился ей мужем ее дочери Василием Степанцовым. Мама, как радушная хозяйка, посадила зятя в красный угол и принялась расспрашивать. После того как она узнала, что этот скромный благородный человек любит ее дочь и не желает с ней разводиться, она прониклась к нему всей душой. И выудила на свет божий альбом с фотографиями. И, ясное дело, похвасталась экспрессией чувств. Тому фотография ужас как понравилась. И мама сделала щедрый жест – подарила ее.
Степанцов! Подлый Степанцов! Прикинулся скромным и благородным. А потом такое выкинул! Ларисе не терпелось с ним разобраться. Она отправилась к его дому, на ходу представляя, как накинется на него и поцарапает. Больше ничего она с ним сделать не сможет – весовая категория не та. Но поцарапать мужика истинное удовольствие. Пусть потом объясняется со своей брюнеткой, что это не отметины бурной страстной ночи. Подъезд Степанцова встретил ее прохладой лестничной клетки и полным молчанием. Лариса несколько раз давила на кнопку звонка, но дверь квартиры никто не открывал. Она прислушалась, за дверью была тишина. Нашкодил, а теперь скрывается! А где, интересно? У родителей, на даче у друзей или еще не возвращался от брюнетки? Все, Степанцов, до– игрался: развод и девичья фамилия! Ах, да, фамилия у нее все еще девичья. Но все равно – развод!
Лариса решила начать поиски с родительского крова. Не ехать же, в самом деле, опять в эту Нудельную и скакать там по полям вместо тореадора. Брюнетку найти тоже проблематично. Хотя, если постараться, поднять связи, можно узнать, какая организация оплатила ей поездку и тому подобное. Через день у Ларисы будет в кармане адрес этой самой брюнетки. В принципе, Степанцову некуда скрыться. Если не у его квартиры, то у родительской она его возьмет точно. Голыми руками с длинными когтями.
Открыл ей Василий Иванович. Он ее сразу узнал и так обрадовался этому визиту, что заорал на весь дом: