Развод. Бабушка в интересном положении
Шрифт:
— Как думаешь, Галка… он вообще осознаёт, что сделал? Что он оставил меня… одну?
Галка тяжело вздыхает, отводит взгляд и пожимает плечами:
— Сейчас — нет. Это ему пока весело, страсть захватила. Только и думает о том, как он теперь у нас «молодым папочкой» будет ходить. Вера, я таких случаев столько уже видела, что мне хоть психологом становись. У них у всех одно и то же: как только вспыхнула новая искра — и сразу конец всему, что было построено годами.
Я слушаю её, будто растворяясь в её словах. Она смотрит на меня с такой жалостью и пониманием, словно все мои страдания — это и её личная боль.
— А ты… — я делаю над собой усилие, чтобы задать этот вопрос. — А ты когда-нибудь думала, что такое может случиться у нас? Ты верила, что мы продержимся всю жизнь вместе?
Галя смотрит на меня серьёзно, пододвигается ближе и кладёт свою руку на мою. Её пальцы тёплые, сильные, и это тепло немного обнадёживает.
— Вера, милая, когда ты выходила за него замуж, я видела, как вы оба сияли, как счастливы были. Да, мы все верим в «до конца жизни», когда говорим друг другу «да». И мы действительно в это верим. Но жизнь, понимаешь, порой оборачивается неожиданно. Иногда те, кого мы считали самыми близкими, становятся чужими. Иногда они просто… ломаются. Это не твоя вина, понимаешь? Он предал не только тебя, но и всё, во что вы оба верили. И если уж он оказался слабаком, то не тебе его за это осуждать или жалеть.
Она слегка сжимает мою руку и, чуть смягчившись, добавляет:
— Знаешь, а может, оно и к лучшему? Останешься, наконец, одна, посвятишь время себе. Ты же всегда говорила, что столько всего не успеваешь. Помнишь, как ты мечтала научиться рисовать, заняться садом, начать свой бизнес? А вместо этого всегда ему — да ему… Вера, может, он сам того не ведает, но дал тебе сейчас шанс начать новую жизнь.
Слушая её, я чувствую странное облегчение, хотя слёзы продолжают катиться по щекам. Может, она права. Может, теперь у меня действительно появится возможность жить для себя. Но я не могу так просто отпустить прошлое, и, кажется, Галка понимает это.
— Ладно, Вера, плачь, если нужно, не держи в себе. И помни, что я рядом. Мы с тобой столько всего пережили, и это переживём. А козлодой твой пусть катится.
Галка берёт меня за плечи, притягивает к себе, и я, не сдерживаясь, рыдаю у неё на плече. В её объятиях мне чуть легче — словно с её поддержкой мне удаётся выдохнуть эту боль хоть на мгновение.
2
Вера
Прошла неделя, как мой муж объявил, что уходит. Но несмотря на всю его «новую жизнь», он не уходит из нашего дома, будто ничего не произошло. Находит разные предлоги: то не готово новое жилье, то у него какие-то дела. Но я прекрасно знаю, что причина не в этом. Он не уходит потому, что ему так удобно. В своём же доме я вдруг стала лишней.
Ночью слышу его приглушённые разговоры по телефону. Лежу, смотрю в потолок и стараюсь не слушать, но обрывки фраз всё равно доходят до меня, как назойливый шум, от которого никуда не скрыться.
— Ну да, скоро уедем, давай, крошка, потерпи ещё немного, — слышу его голос сквозь стену. — Всё будет, как ты мечтала. Да, я сказал ей, что ухожу…
Он говорит об этом так буднично, словно это не наша жизнь, а какая-то чужая мелодрама. Моё сердце сжимается каждый раз, когда слышу в его голосе это тепло, адресованное
Благо, Денис уже достаточно взрослый и живет отдельно от нас. Не стоит ему видеть всего этого бардака, который сейчас происходит в нашей семейной жизни.
Наутро Анатолий ведёт себя так, словно ничего не произошло. Спускается на кухню, пьёт кофе, листает телефон. Я стою у плиты, стараясь не смотреть на него, но, кажется, он и не замечает этого. Сидит, читает новости и переписывается с кем-то — возможно, с ней.
— Я улетаю через несколько дней, — вдруг говорит он, и я вздрагиваю, неожиданно услышав его голос. Никаких извинений, объяснений — просто ставит меня перед фактом.
— Куда улетаешь? — машинально спрашиваю я, чувствуя, как замирает сердце. Я словно знаю ответ, но надеюсь, что ошибаюсь.
— На Бали, — отвечает он так спокойно, как будто говорит о погоде. — Веронике сейчас важно сменить обстановку.
— Ей важно… — повторяю, и у меня пересыхает во рту. — А как же я? — Слова выходят хрипло, почти шёпотом.
— Вера, давай не будем это обсуждать. Я уже всё решил, — он поднимает взгляд и впервые за долгое время смотрит на меня прямо, но в его глазах нет ни капли сочувствия. Только усталость и раздражение, как будто ему надоело раз за разом объяснять очевидные для него вещи.
Я чувствую, как начинает сдавливать в груди. Смотрю на него и пытаюсь найти следы того человека, которого я знала когда-то. Мужчину, с которым мы вырастили сына, прошли столько трудностей и радостей вместе. Но передо мной сидит чужой человек.
— Ты всегда можешь позвонить Денису, — бросает он, будто так легко решить мои проблемы. — Тебе не стоит всё это держать в себе.
Едва сдерживаюсь, чтобы не закричать. Я не собираюсь втягивать Дениса в этот водоворот. Ему и так сложно будет узнать, что его отец теперь уходит к другой женщине, живёт двойной жизнью.
Когда он выходит, я остаюсь одна на кухне. Чашка с недопитым кофе стоит напротив меня, но сил дотронуться до неё нет. Мне кажется, что я теряю почву под ногами, но обязана держаться хотя бы ради себя самой. Мы с Денисом столько всего пережили, вместе справлялись с его детскими болезнями, его учебой, первой любовью, поступлением в институт. Он так старался нас не расстраивать, всегда был опорой, несмотря на свой возраст. Но теперь, его отец — тот самый пример для подражания — вот так просто, с улыбкой на лице разрушает нашу семью?
На работе я стараюсь сосредоточиться на документах, но цифры перед глазами расплываются. Коллеги что-то обсуждают, смеются, но я не участвую. Окружающий мир будто бы застыл за стеклом, и всё кажется чужим. Я думала, что работа поможет отвлечься, но всё это теперь кажется неважным.
Галка приходит ко мне на обед, смотрит внимательно и тяжело вздыхает, увидев, в каком я состоянии.
— Опять этот козлодой тебя довёл? — шепчет она, стараясь не привлекать внимания коллег.
Я киваю, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. Она обнимает меня, и мы выходим на улицу, где можно свободно поговорить.