Развод. Нас не вернуть
Шрифт:
Сказал это, а сам остался стоять на месте, будто его удерживала невидимая сила.
Неужели он не хочет остаться со мной и нашей доченькой?
Может, я что-то не так понимаю? Любимый, как же так?
Наши взгляды встретились. Я умоляла глазами прекратить этот сюр, а глаза мужа ничего не выражали. Его словно подменили.
Мне стало страшно, пол под ногами пошатнулся, земля потеряла орбиту.
В глазах помутилось, передо мной замелькали мушки, и я, качаясь, нашла опору в спинке кресла, к которой прислонилась. Наконец
И что-то такое мелькнуло в глазах мужа. На одно мгновение.
Или мне показалось, что в них пробудилась забота обо мне, чуть не упавшей в обморок?
Но он снова ушел в глухую оборону и спрятался от меня, отдаляясь и раня.
Пустота и отчужденность в его глазах заменила прежний жар, с которым он всегда на меня смотрел. Ведь еще вчера он убеждал в своей любви, а сегодня…
– Карим, так мы идем? – капризно надула губы Диляра, без стеснения торопя моего мужа.
Или уже не моего?
Глава 3
Полина
Ни жива ни мертва, стояла в проходе и всё смотрела, смотрела, надеясь, что муж вернется, проводив непрошеных гостей, скажет, что это шутка. Фарс. Розыгрыш. Объяснит происходящее.
Но время шло, а никто не возвращался.
Никого не было рядом. Только звенящая пустота и рой мыслей.
Господи, как мы до такого дошли? Разве я заслужила подобное?
Что я сделала не так?
Пошла проверить дочку, малышка спала, сладко чмокая губками.
Моя прелесть, мой ангелочек – ради тебя я буду бороться.
Я не дам ни тебя, ни себя в обиду.
Ты не будешь жить в доме, где твой папа спит с чужой женщиной и делает ей сына…
Чуть не вырвало от этих мыслей, стоило представить, как Карим касается другой женщины…
Нет, я не переживу этого!
Решила позвонить сестре и набрала ее номер, слушая гудки.
– Рори, ты куда там провалилась? Трубку не берешь почему? И что с голосом?
– По, извини, я через забор перелезала… – ответила она мне, обращаясь детским прозвищем.
Аврору я нянчила с детства, первым ее словом было как раз “По”, а вовсе не “мама” или “папа”. И после моего брака мы не потеряли связь, хоть и виделись крайне редко.
– Через забор?!
– С тех пор как ты вышла замуж за своего падишаха, папа жизни мне не дает. Следит за мной как цербер, – заныла сестра, судя по звукам из трубки, куда-то направляясь. – Приходится прибегать к крайним мерам.
– Рори, ты серьезно? Зачем так рискуешь? Ради чего? Папа накажет – мало не покажется. Я боюсь за тебя.
– Ну что он сделает? Карточки отберет? Машину? Или выгонит из дома и перестанет общаться, как с тобой? Пф, переживу.
– Не будь такой легкомысленной, – молила я, – ради чего ты рискуешь? Это тебе кажется, что нет ничего такого в том, что не общаешься с близкими, пока они рядом…
Сердце сжала тоска. Тяжело быть
– Так, сестренка, что за паника и крики? У тебя что-то случилось? Подожди минутку… Я в комнату прошмыгну… Так, в коридоре никого… Я тут! Так что у тебя случилось?
– Ой, Рори, кажется, Карим…
Говорить мне было трудно, я чуть не срывалась в рыдания, из горла вырвался хрип, дыхание сбилось.
– Что “Карим”? Ты меня просто убьешь, По! Ненавижу неизвестность! – потребовала сестра ответа.
– Он берет вторую жену… – на выдохе сказала я и зажала рот рукой, будто это могло помочь превратить слова в ложь. – Рори? Ты меня слышишь?
– Слышу… – со злостью проговорила сестра. – Я ищу что-то тяжелое, чтобы пришибить твоего мужа! И мне очень не хочется говорить банальщину наподобие: “А папа предупреждал”. Черт, Полина! Ну ты серьезно? Скажи, что ты шутишь? Может, у нас внеурочное первое апреля?
– Мне не до шуток, милая, – пробормотала я, расхаживая нервно по гостиной.
Меня продолжало трясти, руки дрожали, перед глазами плыл туман.
Я не смогу, не смогу жить с Каримом и его новой женой!
Как он мог? Как?
– Тогда… Что ты будешь делать?
– Я хочу попробовать с отцом поговорить. Как он… Он не остыл? Как думаешь, он поговорит со мной? Я хочу, чтобы он помог мне оформить развод. Я заберу ребенка, уйду от Карима. Сегодня же уйду!
– Ммм… Не получится, Полин. Папа запрещает даже имя твое произносить в доме. Прости-прости-прости! Я понимаю, что тебе трудно, но не хочу давать тебе ложных надежд. Мы с мамой не трогаем его, он как бешеный становится, стоит упомянуть твое имя… Даже запрещает про малышку говорить. Мама плачет ночами в подушку, я ей тайком фото показала, так она попросила распечатать фотографию Ди, прячет ее в шкафу…
– Мама постоянно плачет… – в сердцах воскликнула я. – Сколько я ее помню, всё плачет и плачет, а ничего сделать не может! Слова папе поперек не скажет.
– Она не виновата, не все такие боевые и взрывные, как мы с тобой. Мы в папу.
– Я – нет! – тут же возразила я, хоть в глубине души и не могла этого отрицать, и сестра тоже знала, что я в отца.
– Да конечно, – фыркнула она, – вы оба хороши. Наговорили друг другу того, что нельзя простить. Конечно, теперь папа знать тебя не хочет.
– Я не позволю управлять своей жизнью! Я и так ради него получила образование, которое мне не нужно. Только чтобы папа мог мной гордиться. Конечно! Ведь танцевать – это не профессия.
– М-да, я знаю, – сочувственно пробормотала сестра, – мне он тоже запрещает заниматься тем, что я хочу… – намекнула она на увлечение модельным бизнесом. – Всё ему мало. Художественная гимнастика, два языка, конный спорт, юриспруденция в будущем. Он мечтает, чтобы я стала адвокатом. Но я же не сверхчеловек, чтобы всё это успеть.