Развод

Малиновская Маша

Она меняется в лице. Я уже видел у неё такое выражение. Хорошо в память врезалось.

— Разве ты не понимаешь? — шепчет горячо и исступлённо, сжимая ладони, как дешёвая актриса. — Гордей, я столько лет ждала. Не лезла в твои отношения, смирилась с тем, что ты любишь другую. Но все эти годы я продолжала тебя любить. Я не могу… не могу смотреть, как она тебя обманывает! Подставляет! Я хорошо её изучила. Ирина — настоящая стерва! Она на многое способна, поверь. Не удивлюсь, если она скоро и к дочери тебя не подпустит, к твоей малышке, к Викусе…

Ох!

Моё терпение не выдерживает. Перед глазами от этого грязного потока лжи застилает красной пеленой, а в башке будто взрывается резервуар с ненавистью и презрением к этой дряни.

— Слушай меня сюда внимательно, сучка, — хватаю её сзади за волосы и сжимаю. Не сильно, но Маргарита тихо вскрикивает и тут же притихает с расширенными глазами. — Ещё раз я услышу из твоего грязного рта имя моей дочери, я тебя по стене размажу. Я не шучу. Что бы не происходило между мною и моей женой — тебя это не касается. Никаким боком. Вообще. Ты поняла?

— Угу, — тихо блеет в ответ.

— Точно поняла? — смотрю в её лживые глаза с пластмассовым взглядом.

— Поняла, Гордей, поняла, — шипит в ответ. — Пусти уже!

Убираю руку, а потом тянусь и открываю дверь машины.

— Чтобы я тебя в пределах трёх километров от моей семьи не видел. А теперь пошла отсюда.

Рита почти вываливается из моей машины, а я едва сдерживаюсь, чтобы не помочь ей. Пнуть бы хорошенько под зад.

Спрашивается, как она могла мне раньше нравится? Как можно было любить эту пластиковую куклу с осиным ульем вместо души?

Я ведь другу боль причинил из-за неё. Но сказать, что сожалею — не могу. Потому что тогда бы Ира была его.

При имени Ирины внутри снова саднит. Печёт. Языкатая змея яд сомнений мне под кожу пустила. Ирина бы никогда не предала меня. Не верю я Рите, не хочу.

Но… пишу сообщение Лизе с просьбой проверить за последний месяц сколько раз и с каких IP входили в мою рабочую электронную почту.

Glava 33

Ирина

Сегодня очередная встреча с Сабуровым. Они стали даваться мне всё сложнее и сложнее. Пробовала перевести наше деловое общение в онлайн по большей части, но он не сильно ведётся.

— Давай, я приеду, и ты всё объяснишь, — отвечает в очередной раз, когда я предлагаю переслать ему материалы на почту, а он с правками потом обратно. — Мне вот эти письма туда-сюда — неудобно.

— Можно не на почту, а через мессенджер, так коммуникация будет быстрее.

— Для меня лучше всего очная коммуникация, Ир.

— Конечно, как тебе удобно, — отвечаю ему, сжав зубы, по телефону.

Мне не нравится, как он смотрит каждый раз, когда приезжает. Будто сожрать готов. Ни словом, ни делом — никак не проявляет чего-то недопустимого. Но я чувствую, что начинаю задыхаться в его присутствии. Воздух будто густым становится, когда он рядом — не вдохнуть нормально, рёбра будто в тугом корсете стянуты.

Сабур должен приехать через полчаса. Я допиваю свой кофе, убираю кружку и подхожу к зеркалу в своём кабинете. Застёгиваю блузку на все пуговицы под горло, собираю волосы в хвост и стираю яркую помаду. Лучше заменю её на нейтральную.

Ещё раз просматриваю подготовленные материалы, чтобы максимально быстро проговорить все важные моменты и как можно быстрее завершить встречу.

— Ирина, Сабур Муслимович уже приехал, — без стука бесцеремонно распахивает дверь в мой кабинет главный. — Поторопись в конференц-зал.

— Иду, — отвечаю ему холодно. Я с ним стараюсь общаться по минимуму.

Беру папку и иду в конференц-зал, прохожу мимо Саши, которая меня теперь даже взглядом не удостаивает. И что, спрашивается, я тебе плохого сделала?

Когда вхожу, Сабуров поворачивается и улыбается, снова опутывая меня тяжёлым взглядом своих чёрных глаз, словно густой липкой паутиной. Будто к земле им придавливает.

— Здравствуй, Ирина, — улыбается, но улыбка его скорее похожа на оскал хищника. — Я ждал нашей встречи.

— Привет, Саб.

Его слова о том, что он ждал встречи, я оставляю без какого-либо комментария.

— Приступим? — киваю ему на кресло напротив и сажусь сама, открываю папку и выкладываю на стол таблицы.

Сабуров садится не напротив, а рядом, а потом и вовсе поражает меня, кивнув Антону Макаровичу, словно обслуге:

— Два кофе нам, можно? — вопросительная интонация ради относительного приличия. — Ира любит с сахаром.

— Конечно, — в голосе главного есть оттенок раздражения, но весьма призрачный, ведь ради денег он, похоже, готов не только меня под Сабурова подложить, но и сам бы лёг. — Сабур Муслимович, может, вы бы хотели обсудить что-то в моём присутствии? Какие-то организационные вопросы возникли?

— Нет, мне достаточно Ирины, она отлично работает.

Мне кажется, Антон Макарович даже раздосадован, что Сабуров его, по факту, попросил уйти.

А я… даже и не скажу, как мне лучше. С одной стороны, оставаться наедине с Сабуром мне некомфортно, с другой же, присутствие главного раздражает. После того нашего разговора с него будто маска упала, я его просто не переношу. И до ужаса как сильно жду, когда, наконец, уйду отсюда.

— Слизняк, — бормочет Сабуров себе под нос, и я даже испытываю к нему некоторую признательность. — Он достал тебя, Ира?

— В определённом смысле, — не удерживаюсь от откровенности.

Мы приступаем к обсуждению следующего этапа рекламы его сети ресторанов. Сабур задаёт вопросы — я отвечаю. Объясняю, почему выбрала тот или иной вид продвижения для конкретных объектов, аргументирую, когда он не согласен.

В общем-то, сложностей именно в работе с ним у меня не возникает. Напрягает сама близость к этому мужчине. Ну и, как ни крути, предвзятое отношение.

— Ирин, мы на следующей неделе с коллективом на выходные на турбазу собираемся. Корпоратив за счёт сети. Буду рад, если ты присоединишься, — неожиданно говорит он.