Развод
Шрифт:
– Вот здесь, пожалуйста, – показываю таксисту на ворота музыкальной школы, а то он, кажется уж как-то сильно разогнался и будто мимо собрался.
– Понял, – кивает мужчина и тормозит.
Я выбегаю и тороплюсь ко входу. Занятие уже как раз закончилось, и Вика должна одеваться. Она знает, что без меня нельзя выходить, будет ждать в коридоре на лавочке.
Но едва я вхожу в фойе, слышу знакомые голоса.
– Представляешь, у меня сегодня наконец-то получилось сыграть эту сонату! Сколько мы мучились! Тамара Григорьевна меня похвалила, – радостно щебечет дочь.
– Ты у меня умница, солнышко, – отвечает ей мужской голос.
Тут я как раз поворачиваю за угол и вижу их – Вику и Гордея.
– Привет, мам! – Вика бросается ко мне и тянется поцеловать щёку. – А ты почему здесь?
– За тобой приехала, – киваю бывшему мужу, здороваясь.
– Так сегодня же среда – меня забирает папа. Ты забыла?
– Точно, – легонько хлопаю себя ладонью по лбу. – Действительно забыла. Ещё и волновалась, что опоздаю.
Чувствую себя растеряно. Стою и смотрю, как Гордей помогает Вике надеть ветровку и ловлю неприятное ощущение, будто я не при деле. Лишняя в моменте.
После дня нашего развода прошёл месяц. Я нашла работу и пытаюсь активно влиться в социальную жизнь после шести лет, проведённых дома. Вернуться в профессию, доказать самой себе, что умею не только борщи варить и рубашки гладить.
Гордея за этот месяц видела не часто и то мельком. Он приезжал за дочкой по средам и пятницам, а на следующий день привозил обратно, иногда даже не поднимался. Наверное, вот так нос к носу мы столкнулись впервые.
– Давай вещи, – протягиваю Вике руку.
– Так я же сегодня к папе. Мам, ты чего?
– Точно.
Хочется дать себе затрещину. Что-то я совсем закружилась, запуталась в днях.
– Но мы сначала в парк пойдём, на площадку. Там вату вкусную продают. Папа обещал мне банановую. Поехали с нами, мам, ты же всё равно без машины пока.
– А что с твоей машиной? – Гордей сосредоточено сводит брови.
– В ремонте, – коротко отвечаю. Не знаю, почему его это теперь волнует.
– Малыш, я вызову такси, пока поработаю дома, а вы с папой езжайте, – улыбаюсь дочке.
– Ну ма-а-ам! – Вика включает тот самый свой фирменный взгляд лапочки-зайки. – Ты и так очень много работаешь! Нужно хоть иногда отдыхать. Поехали!
Я понимаю, что она скучает. Нет, не по маме и не по папе. Она скучает по семье. Какой бы понимающей и умненькой она не была, Вика – всего лишь маленький ребёнок, любящий обоих своих родителей. Ей сложно осознать, что как было уже не будет.
Я поднимаю глаза на Гордея, пытаясь понять, что он думает на этот счёт.
– Поехали, Ирина, – кивает, порадовав дочь, а потом мы тебя после парка к дому подкинем, там недалеко.
– Хорошо, – соглашаюсь я, и мы выходим на улицу.
Оказывается, машина Гордея припаркована прямо за воротами школы. А я мимо пробежала и не обратила внимания.
Он помогает Вике пристегнуться в кресле на заднем сидении, а я сажусь на переднее. Странно ощущать себя здесь, а раньше было так привычно. Частью жизни было, чем-то естественным. И запах в салоне, и ручка под локтем и даже едва заметная, только мне известная затяжка на полотне ремня безопасности, оставленная моим поясом от плаща.
Гордей садится за руль и заводит машину. Я опускаю глаза и замечаю, что он ещё не снял обручальное кольцо. Надо же, забыл, наверное. Интересно, а его эта новая пассия из-за этого не высказывает недовольство? Или ей всё равно.
Перевожу глаза на свою правую руку и интуитивно сжимаю её в кулак. А я ведь тоже своё не сняла. Забыла, честное слово. Оно так привычно там сидит, что я даже и не подумала.
До парка едем молча. Вика негромко напевает песню из любимого мультика, Гордей следит за дорогой, а я… я пребываю в каком-то странном напряжении. Чувствую, что пульс повышен, хотя не замечаю, что прям нервничаю. Да и с чего бы мне нервничать?
В парке Вика получает свою долгожданную банановую вату, съедает за пару минут и уносится со знакомой по детскому саду девочкой на карусель.
А мы с Гордеем остаёмся вдвоём. Повисает неловкость. Странная и необъяснимая, потому что мы десять лет вместе прожили. Какая уж тут неловкость…
Но тем не менее, мне хочется обхватить себя руками. Обнять. Закрыться. Даже не от Гордея, а от самой себя, от этих странных ощущений, возникающих рядом с ним вопреки здравому смыслу.
Лёгкий ветер доносит аромат его туалетной воды, и я борюсь с желанием сделать шаг в сторону, чтобы не чувствовать этот запах. Потому что… потому что он зарождает во мне что-то странное. То, что уже не должен. Непонятное волнение… Не такое острое, как в тот первый вечер с рубашкой, но как минимум напоминает о том моменте, и это уже выводит меня из равновесия.
Я молчу. Можно многое обсудить, у нас ведь дочь общая. Нам придётся взаимодействовать. Но все слова пропадают. Мысли смазываются. Поэтому я и стою молча, наблюдаю за тем, как Вика играет на площадке.
– Ира, у вас проблемы с деньгами? – внезапно спрашивает Гордей.
– Нет, с чего ты взял? – удивлённо смотрю на него.
– Вика сказала, ты много работаешь.
– Дело не в деньгах. Просто сложно снова вливаться в работу. Всё нормально у нас.
– Обязательно скажи, если возникнут какие-то трудности. Не хочу, чтобы вы в чём-либо нуждались.
С одной стороны вроде бы и приятно, что он заботится о дочери таким образом, но с другой… будто это некое неверие в меня и мои силы.
– Спасибо, но мы справляемся, – отвечаю твёрже.
– Хорошо, – кивает он и на несколько мгновений переводит на меня взгляд.
Меня будто током бьёт, когда мы встречаемся глазами. Покалывание по коже расползается. Озноб ползёт по позвоночнику, а сердце удар пропускает.
Когда мы вообще в последний раз смотрели друг другу в глаза?
Я в который раз себе повторяю – это нормально. Развод – это травма. Даже без скандалов и интриг. Это травма для всех хотя бы потому, что десять лет жизни – не пустой звук.