Разворошенный муравейник
Шрифт:
— Входи, — пригласила она.
— Послушай, но мне надо работать… — слабо сопротивлялся я.
— Да ладно! Уже слишком поздно для дел. Или, может, ты хочешь отправиться домой спать?
— Да, я думал об этом…
— Ну, так перестань думать. — Она лукаво улыбнулась. — Думай вместо этого обо мне. Поспишь подольше завтра утром, если захочешь. Мне необходимо общество, а ты — подходящая компания.
— Ну… — замялся я.
— Входи, входи. Сейчас я приготовлю тебе выпить. Ну, черт возьми, мог же я позволить себе выпить стаканчик!
У Глории был приятный дом. Входная дверь вела в маленькую гостиную, соединявшуюся в задней части с небольшой кухней. Около кухни была еще
— Уютно, — сказал я.
— По моим возможностям, — откликнулась она. — Мне здесь нравится. Садись, я сейчас все приготовлю.
— Я заметил у тебя в спальне пару мужчин, — пошутил я.
Она удивленно взглянула на меня.
— На туалетном столике. В рамках.
— О! — воскликнула она. — Эти? Ты меня удивляешь!
— Один из них — Пил!
— Да. Босс. Он ко мне удивительно хорошо относится. — Она нахмурилась. — Я ведь не слишком хорошо пою, верно?
Я не стал ее разуверять и оглядел повнимательнее гостиную. Большой цветной телевизор, аудио— и видеоустановка, проигрыватель у входа в спальню, немного подальше — мягкое серое кресло. Драпировки, в дальнем углу — два таких же кресла. Половину стены напротив входа занимало огромное окно с темно-синими шторами. Перед окном стояла длинная кушетка. Я опустился на нее.
Глория исчезла в маленькой кухне, и я услышал, как она гремит стаканами и кубиками льда. Затем она высунулась из двери и спросила:
— Что ты хочешь? Скотч, бурбон, джин? Я встал и подошел к двери кухни.
— Бурбон, пожалуйста. С водой. Не очень много воды. Брюнетка занялась смешиванием, а я наблюдал за тем, как она отмеривает компоненты на глазок, — она не была искусным барменом. Глория наливала, смешивала, наклонялась… Платье великолепно обтягивало ее полные формы. Я снова подумал, настоящие они у нее или приобретены в дамском магазине под названием «Сверхсекретно».
— Вот. — Она снова подвела меня к кушетке, села на некотором расстоянии и протянула мне стакан. Это был мягкий, хороший бурбон. Глория попробовала свой напиток, потом сделала глоток и тут же выпила его залпом и поставила на колено пустой стакан.
— Ого! — воскликнул я.
— По правде говоря, я не очень это люблю, — призналась певица. — Я пью, чтобы хорошо себя чувствовать. — Она покачала головой. — Мне сейчас хорошо.
Она встала и обошла кушетку. Я медленно проглотил половину своего напитка, как вдруг услышал какой-то металлический звук. Я повернул голову. Глории не было видно, темно-синяя штора, закрывавшая вход в спальню, была задернута. Я быстро проглотил остаток своего бурбона.
За портьерой ощущались какие-то движения, слышались звуки мелодии. Она начала расслаблять меня, в то время как я продолжал наблюдать за драпировкой. Глории понадобилось около пяти минут. Наконец занавес раздвинулся, и я увидел Глорию, освещенную сзади теплым, мягким светом. Она изменилась. О, как она изменилась! На ней было серое дымчатое прозрачное неглиже, которое, казалось, обыкновенный паук мог сплести за неделю. Глория с улыбкой направилась ко мне. Она шла как девушка, исполняющая свадебный таитянский танец. Я ее не остановил. Я люблю танцы. Покачивая бедрами, брюнетка подошла к большому окну с шаловливой улыбкой на губах и, потянув плетеный шнур, задернула занавески. Затем она прислонилась к стене.
— Нравится? — проворковала она.
— Очень, очень нравится.
Мой язык болтался, как веревочка. Девушка рассмеялась глубоким, грудным смехом:
— У тебя пустой стакан. Давай, я тебе повторю. Она близко подошла ко мне, взяла из моей руки стакан. Ее грудь была настоящей. Действительно настоящей.
Брюнетка опасно наклонилась, взяла обеими руками мою голову и откинула ее, смеясь глазами и губами. Холодный стакан, который она держала в руке, прижался к моему уху, и я почувствовал ее губы, теплые, даже горячие. Они прижались к моим. Эти губы были очень мягкими, как бархатные занавески, даже мягче. Это было сначала. Затем они стали твердыми, настойчивыми, требовательными. Я подумал, а нужен ли мне еще стакан бурбона, и решил, что нет. Я был прав.
Я открыл ключом дверь своей квартиры, вошел и включил свет — маленькую настольную лампу справа от двери. В первой комнате у меня было два аквариума с тропическими рыбками. Рыбы как люди. Они не любят, чтобы в глаза им внезапно ударил яркий свет.
Мне казалось, что я уже целую неделю на ногах. Я вошел в кухоньку и заглянул в холодильник. Нашел бутылку и приготовил себе крепкий стаканчик на ночь. Было половина четвертого ночи.
Квартирка у меня маленькая, состоит из смежных комнат — кухоньки, спальни и ванной в «Спартан-Апартмент-отеле» на Норт-Россмор-стрит, в Голливуде. Это совсем недалеко от «Уилшир-Кантри-клаб». Квартира удобная. В гостиной одно глубокое кожаное кресло для меня, еще два коричневых очень мягких кресла и очень большой, шоколадного цвета диван. Три пуфика разбросаны по всей комнате как попало. Пол покрывает золотисто-желтый, от стены до стены, ковер с высоким мягким ворсом: ступаешь по нему, и кажется, что идешь по матрасу. Есть большой низкий черный лакированный кофейный столик, на котором валяются последние номера журналов «Плейбой», «Аквариум» и «Кавалер». Причем размещены они довольно искусно — так, чтобы прикрыть водяные круги, давно оставленные стаканами со спиртным. Комнату украшает искусственный камин, а над ним — квадратная картина с изображением обнаженной женщины. Картина выполнена яркими масляными красками.
Нравится? Ну и идите к черту. Мне очень нравится.
Ну а теперь опишем спальню: голливудская постель, конечно, подушки, два стула, туалетный столик. В ванной — комбинация ванны и душа, коричневый изогнутый по форме тела керамический унитаз и медицинский кабинет с зеркалом. Наконец, в кухоньке: газовая плита, холодильник, уголок для завтраков. Бутылка бурбона. Еда.
Я отнес свой напиток в спальню и начал вылезать из своей одежды. Я повесил серый габардиновый костюм в шкаф, повесил на крючок свой галстук, засунул специальные деревянные распялки в коричневые ботинки фирмы «Кордован» и бросил рубашку, трусы и носки в мешок для грязного белья.
В ванной встал под душ. Стоя под жесткими, брызжущими струями воды, я с удивлением думал о людях, с которыми мне пришлось столкнуться в течение этого длинного, но интересного вечера. Со мной уже бывало такое: я встречал более интересные фигуры, чем те, которые изображены на квитанции из китайской прачечной. Да, сегодня был интересный вечер.
Я намылился, обмылся, выключил душ и растерся толстым полотенцем. В постели, поставив оба будильника на восемь часов утра, я лежал при открытых окнах, накрывшись простыней и ощутив наконец некоторую прохладу. Я думал о Глории, Максайн, Робин и Джо, пока не погрузился в сон.