Развращение невиновных

Рейн П.

Я стиснул зубы. В ее словах есть смысл, но она не была святой по отношению к моей сестре все эти годы. — Уважение — это улица с двусторонним движением. Скоро она станет первой женщиной в семье Коста, и ты должна помнить об этом.

Я изогнул бровь.

— Мирабелла иногда бывает невозможна. Это правда, что у нас были разногласия на протяжении многих лет, но я была с ней только сердечна и добра с момента объявления о нашей помолвке, а она упрямится, не желая отодвигать на второй план старые проблемы между нами.

Выдохнув,

я провел рукой по волосам. Трудно отрицать то, что она говорит. Мира не стесняется выражать свое недовольство тем, что Аврора станет ее невесткой. Она одна из самых упрямых людей, которых я знаю.

— Я поговорю с ней.

Аврора расслабилась. — Спасибо.

Она наклоняется вперед на цыпочках и целует меня в щеку. — Я пойду догонять девочек. Увидимся завтра.

— До встречи, — говорю я и смотрю ей вслед. Как только она удалилась на достаточное расстояние, на меня нахлынуло облегчение.

Есть вещи и похуже, чем помолвка с Авророй Салуччи, но если бы у меня был выбор, она была бы не первой. Но у меня нет выбора. Мой долг — жениться на той, кто, по мнению моего отца, принесет пользу империи нашей семьи. У меня были годы, чтобы подготовиться к этому. Черт возьми, я был свидетелем того, как моя сестра договорилась с нашим врагом всего полгода назад. Сейчас она счастлива и, безусловно, влюблена, чего никогда не случится со мной и Авророй, но я выполню свое обязательство, как всегда. Несомненно, Аврора будет наслаждаться своим положением жены дона, когда наступит этот день. Она уже сейчас переходит границы, на которые не имеет права, потому что она еще не моя жена, а я еще не дон. В этом Мирабелла ее превосходит, ведь она помолвлена с доном. Марсело не будет сидеть сложа руки и не позволит, чтобы с его будущей женой обращались неуважительно.

Пока что я отгоняю все мысли об Авроре и нашем будущем и возвращаюсь в том направлении, куда шел до того, как моя невеста дернула меня за рукав, как необученного щенка. Через пять минут я добираюсь до отдела профориентации и подхожу к секретарше — за столом сидит незнакомая мне женщина лет сорока с русыми волосами, собранными в хвост. Наверное, она новенькая.

— Здравствуйте, мне пришло сообщение от одного из консультантов, что им нужно меня принять.

Она поднимает глаза от компьютера и приветливо улыбается. — Как вас зовут?

Я не привыкла к тому, что мне приходится представляться. Где бы я ни был — дома или здесь, — все знают, кто я. Меня это раздражает. — Антонио Ла Роза.

Узнавание озаряет ее лицо.

— Ах, да, мистер Ла Роза. — Она открывает ящик слева от себя и достает конверт. — Мистер Льюис должен был заняться другим делом, но он просил передать вам это.

Я принимаю манильский конверт. — Спасибо.

Я не открываю его сразу, потому что отец давно научил меня никогда не открывать почту в присутствии недоверенной компании. Хотя я сомневаюсь, что это какая-то ситуация "жизнь-смерть",

я все же подожду, пока останусь один.

Она кивает, улыбается и снова опускает глаза на экран. Я возвращаюсь к выходу из Римского дома. Мне не терпится распаковать свои вещи и устроиться на новом месте перед завтрашними занятиями.

В кампусе кипит жизнь, студенты высаживаются из лимузинов и возвращаются на территорию школы, но я лишь здороваюсь со всеми знакомыми, не желая втягивать их в разговор. После разговора с Авророй у меня испортилось настроение, и я ожидал, что мне придется разбираться с сестрой, которая никогда не давала покоя, когда дело касалось моей невесты.

Добравшись до Цыганского дома, я вхожу в лифт, нажимаю кнопку третьего этажа и, поскольку я один, вскрываю конверт с наставлениями.

В письме — мягкое напоминание о том, что я не набрал ни одного волонтерского часа, необходимого для окончания школы в следующем году. Не то чтобы я не знал об этом. Просто я все время откладывала это на потом.

Глупо, что мы должны отдавать деньги школе. Особенно итальянцам. Эта школа не существовала бы без четырех наших семей-основателей. Хотелось бы думать, что огромная плата за обучение здесь более чем подходит для "отдачи".

Звенит лифт, и я решаю отправиться в комнату своего лучшего друга Томмазо, чтобы узнать, как прошла его поездка в Италию. Вместо того чтобы вернуться домой на каникулы, он и его семья отправились в Италию на отдых. Но не совсем. Они с отцом выполняли поручение моего отца, но скрыть причину от властей и взять с собой семью было разумным решением со стороны отца.

Я стучусь в дверь Томмазо и слышу с той стороны приглушенное "войдите".

— Привет, чувак.

Я распахиваю дверь и вхожу внутрь.

— Привет.

Томмазо выходит из ванной с белым полотенцем, обернутым вокруг талии, и еще одним, которым он сушит волосы, энергично растирая их на макушке.

Я оглядываюсь по сторонам и вижу, что кровать его соседа по комнате по-прежнему пуста.

— Слышал, в Италии все прошло хорошо.

Я сажусь в кресло за его столом.

— Да, все прошло хорошо, никаких проблем. Мы входили и выходили оттуда как вода.

— Как прошла остальная часть поездки?

— Никаких жалоб. Хорошая еда, хорошее вино, хорошая киска.

Он усмехается и идет к комоду.

— Хотел бы я быть на твоем месте. Мне пришлось все каникулы слушать, как Аврора, ее мама и моя мама говорят обо всех свадебных делах. Ей удалось убедить обоих наших родителей устроить свадьбу этим летом.

Я выдохнул и провел рукой по волосам.

Томмазо замирает, вытаскивая свои трусы-боксеры. — А как же свадьба Миры и Марсело? Они были помолвлены первыми.

— Ни хрена подобного. Но она как-то обосновала, что я старший, и что я должен жениться раньше Миры, и что нет причин ждать.