Разыскивается группенфюрер Вольф
Шрифт:
– Не так уж много, – проговорил на чистом английском языке немецкий офицер. – Итак, господа, вы пока не нашли никого, кто бы видел группенфюрера Вольфа?
Американцы посмотрели на него с таким удивлением, как будто он свалился с луны.
– Может быть, вы, капитан, тоже его разыскиваете? – спросил наконец Карпинский.
– Удивительно то, – продолжал немец, – что никто не видел Вольфа.
– А те четыре эсэсовца? – не согласился с ним Робертс.
– Фаренвирст, Олерс, фон Любоф и Вормитц, да? Этого следовало ожидать, – ответил немец.
– Извините, –
– Ганс Клос.
– Вы прекрасно говорите по-английски, – проговорил Робертс и предложил немецкому капитану сесть. – Из абвера?
– Так точно.
Робертс достал сигареты.
– Может быть, закурите, господин капитан? В данный момент мы являемся как бы коллегами, хотя не так давно боролись друг против друга. Вы армейский специалист, а мы ценим хороших специалистов. Я надеюсь, что мы получим от вас немало интересных сведений.
– Не думаю, – вежливо отклонил Клос это предложение. – Я могу быть вам полезным лишь в том деле, о котором вы только что говорили.
– Вот и хорошо. Считаю, мы с вами договорились, – сказал Робертс. – Где вы служили?
– В основном в Польше и в России, в связи с тем что… – Клос на мгновение заколебался: он не хотел сообщать американцам о себе ни на йоту более того, чем требовала необходимость. – В связи с моим знанием славянских языков, – закончил он.
– Вы имели неплохую разведывательную сеть на Востоке, не правда ли?
– Да, – ответил Клос. – Мы имели самую мощную армию, правили всей Европой; у нас был фюрер…
– Поговорим лучше о делах вашей разведки. Как у вас с памятью? – прервал его Робертс.
– Не очень хорошо, – пробормотал Клос. И подумал, что той информации, которая им так нужна, они наверняка от него не получат.
– В этом далеко на лучшем мире, – сказал Робертс, – ничего не делается быстро и задаром. Я прекрасно понимаю, господин капитан, что вашу память необходимо освежить. Я не думаю, что вам нравится долгое пребывание в этом лагере…
Воцарилась тишина. Карпинский, делая вид, что перебирает какие-то бумаги на письменном столе, с нескрываемой недоброжелательностью посмотрел на своего коллегу.
– Я думаю, что мы еще поговорим с капитаном на интересующую тебя тему, – остановил он Робертса. – А сейчас я предлагаю заняться другим.
– Группенфюрером Вольфом? Мне также хотелось бы поговорить на эту тему, – вставил Клос. – Хотя сейчас…
– А вас пока никто не спрашивает, чего вы хотите, – прервал его Карпинский.
Он почувствовал к этому немецкому офицеру ничем не объяснимую симпатию и не хотел рвать ту тоненькую нить доверительности, которая возникла между ними. Карпинский был зол на себя за то, что дал возможность втянуть себя в этот бесполезный разговор с немецким офицером, а еще больше на Робертса, который, конечно, не мог отказать себе в удовольствии продемонстрировать свою политическую дальнозоркость. Они не раз яростно спорили об отношениях с Россией в послевоенное время. Карпинский верил в идею Рузвельта о дальнейшем сотрудничестве двух великих держав, Робертс был ее ярым противником. «Мы помогали России, чтобы она победила Германию, но кто поможет нам справиться с Россией?» – обычно говорил он.
– Капитан Клос, знали ли вы группенфюрера Вольфа? – спросил Карпинский.
– К сожалению, нет.
– Почему «к сожалению»?
– Вольф – военный преступник. Он отдал приказ о расстреле польских и советских военнопленных.
– А также нескольких десятков итальянцев и англичан, – вставил Робертс.
– Прежде всего это были русские и поляки.
– Значит, вы знаете и об этом? – удивился Карпинский. – Откуда?
– Я пытался помешать этому преступлению, но, к сожалению, опоздал: приехал в лагерь через два часа после этой бойни. Я предлагал генералу Вильману начать с лагеря военнопленных, а потом уже захватить здание гестапо. Но Вильман настоял на своем. Он боялся, что если мы начнем с лагеря, то упустим гестаповцев и тогда вряд ли уцелеем.
– Мне кажется, – улыбнулся Робертс, – что вы являетесь противником гитлеровцев. С каких это пор?
– Вольф, – спокойно продолжал Клос, как будто бы не расслышав его вопроса, – вероятно, находится в этом лагере. Те четыре эсэсовца, о которых вы здесь упоминали, наверняка знают, под каким именем он скрывается. А может быть… – Клос заколебался и умолк.
– Я не уверен, что Вольф находится в этом лагере. В панике, которая охватила город в первые часы после нашего вступления, он мог легко ускользнуть. Но для чего вы, господин капитан, пытаетесь разыскать Вольфа? Может быть, это старые счеты абвера с гестапо? – допытывался Робертс.
– Я полагал, что он вам необходим больше, чем мне, – спокойно ответил Клос.
– Что это, предложение о сотрудничестве? – Робертс не скрывал иронии. – Мы готовы принять его, но не только по вопросу, касающемуся Вольфа. Надеюсь, вы меня поняли, господин капитан?
– Вы, господин Клос, упомянули о какой-то возможности, но до конца ее не раскрыли. Вы говорили также о тех четырех эсэсовцах, которые уже давно знают Вольфа и… – начал Карпинский.
– Понимаю, – прервал его Клос, – но я не имею никаких доказательств. Это только мое предположение. Хотя, может быть, один из них все-таки Вольф?
– А может быть, Вольф – это вы? – рассмеялся Робертс. – Вы соответствуете тому описанию, которое они дали. Ну хватит! – Он стал серьезным. – Мы остановились на вашем предложении о помощи в деле Вольфа. Но прошу вас, Клос, не забывать также о том, чего мы касались до этого. И советую вам, господин капитан, отнестись ко всему тому, о чем мы здесь говорили, со всей серьезностью. А теперь возвращайтесь к себе.
После ухода Клоса Робертс послал мотоциклиста за пивом.
– Мы должны немного отдохнуть, – сказал он Карпинскому. А потом, открывая консервную банку, спросил напрямик: – Как тебе понравился этот Клос из абвера?