Разжигательница
Шрифт:
Я качаю головой и усмехаюсь. Слова сами вырываются со злостью:
— Можешь ли ты честно сказать мне, что кто-либо из них расстроится, если это оружие будет использовано против меня?
— Ты из-за этого расстроилась?
— Да, — я не могла разобраться в своих чувствах всё это время, но стоило мне сказать это вслух, и больше я не могу выкинуть эту мысль из головы.
— Никогда так не говори, — его голос становится резким. — Даже не думай об этом.
Но разве Дез может понять? Откуда ему знать, каково это, когда тебя проклинают на каждому шагу? Видеть ужас в глазах людей,
Деза любят все шепчущие. Сын Иллана, лидера мятежа против короля Фернандо. Именно Дез осмелился бросить вызов принцу Кастиану в Риомаре. Мы потеряли цитадель, но Дез и Марго взорвали свои запасы и помогли мория сбежать из цитадели на похищенных суднах. Именно Дез защищает своих людей каждую минуту своей жизни.
Я вырываюсь из его захвата. Мне нужно… просто куда-нибудь уйти, куда угодно.
— Стой, — выпаливает он, его тон смягчается. — Останься со мной, Рен.
Моё тело предаёт меня, я останавливаюсь. Мои глаза жжёт от непролитых слёз. Страх пробирает меня до костей от неизвестности, от жестокости грядущей миссии. Но самое мучительное чувство из-за Деза, из-за того, что я хочу остаться. Дез никогда бы не использовал свой дар персуари, чтобы повлиять на меня. Это считается преступлением среди мория. Я бы почувствовала. Эта магия ощущается как тепло по коже, а его голос звучит как звон колоколов.
Эта потребность быть рядом с ним и забыть обо всём остальном естественная, это просто он и я. Он слишком открытый в своих чувствах, а я закрываюсь, потому что глубоко внутри знаю, что не заслуживаю такое счастье. От одного его вида мои мысли меняют направление; его голос похож на якорь, который тянет меня вниз. Время от времени я думаю, за тем ли я с шепчущими, что хочу восстановить королевство Мемория и обрести покой. Или ради него.
Наверное, в итоге одно без другого невозможно.
— Знаю, у тебя есть сомнения по поводу твоего дара, — продолжает он тихо, будто бы опасается, что я могу испугаться и убежать в лес, — но я в тебе не сомневаюсь. Я знаю, что мы победим в этой войне, Рен.
— Не знаю, создана ли я для борьбы, как ты, — говорю эти слова, и как будто оковы спадают с моего сердца, — Иногда я думаю, что мой удел — быть использованной.
Он делает два шага ко мне, приобнимает за плечи, стараясь не задеть повязку на ране. Я замираю от прикосновения. Его ладони скользят по моим рукам, а я не могу оторвать взгляд от бескрайнего золота его глаз.
— Рената, — он произносит без всякий эмоций. Ни намёка на мольбу, страсть или ярость. Просто моё имя, как последнее желание. — Ты самый сильный человек, которого я знаю. И я тебе это докажу.
Его ладони перемещаются на мои запястья, к самому краю перчаток, и внезапно моё сердце становится таким же диким и необузданным, как течение реки, пока он ждёт моего согласия.
Медленно я киваю.
Он стягивает перчатки одну за другой.
Инстинктивно я сжимаю пальцы в кулаки, пытаясь скрыть шрамы. Шрамы, которые я получила с каждым украденным воспоминанием. Шрамы-свидетельства моих преступлений. Он раскрывает мои ладони и соединяет со своими. Его кисти
— Забери воспоминание.
Я резко распахиваю глаза.
— Я, конечно, знала, что ты безрассуден…
— Безрассудство — моё второе имя, — игриво отвечает он.
Мне не хватает дыхания, я шепчу отрывисто, мои слова звучат как стаккато:
— Говорю же, что-то не так с моей магией. Я слишком давно не занималась с Илланом.
— Тогда позволь мне помочь, — всё веселье из голоса тут же исчезает, вместо него появляется нечто хрупкое, уязвимое. — Я доверяю тебе. Я знаю тебя.
— Дез…
— Не только тебе кошмары мешают спать, — он проводит пальцем по моей скуле. — Пожалуйста.
Интересно, он слышит, как бьётся моё сердце? А может, в этом всё и дело? Он мне так сильно нравится, и я так боюсь сделать ему больно. Если я прикоснусь к нему, и потеряю контроль над магией. Если наврежу ему. Если разорву связь слишком рано. Если заберу все воспоминания. Если он забудет всё обо мне. Так много «если» затопили моё сознание. Но я не хочу отдаляться от него. Прижимаюсь крепче и касаюсь кончиками пальцев его висков.
— Будет больно, — предупреждаю. — В процессе и после.
Я чувствую, как он вздрагивает.
— Я знаю.
Неровные шрамы на подушечках пальцев нагреваются, как будто внутри разгорается пламя. Дез никогда раньше не видел, как я использую магию, только последствия. Его глаза расширяются при виде моих ладоней, оттого, как они светятся. Больше всего меня пугает выражение, которое появилось на его лице. Не страх, а изумление.
Никто прежде так на меня не смотрел.
— Как это работает? — спрашивает он. — Они все отправятся в Серость?
Я качаю головой.
— Серость — моё творение. Мне так кажется. Я никогда не общалась с другим робари достаточно долго, чтобы сравнить впечатления. Но большинство моих воспоминаний до девяти лет закрыты там.
— Почему до девяти?
— Столько мне было, когда шепчущие сожгли старый дворец. Когда я встретила тебя, — я кладу руку на его сердце и улыбаюсь, когда чувствую, как часто оно бьётся. — Это воспоминание не было заперто в Серости. Оно всегда со мной.
Складка на его лбу становится глубже, но он крепче прижимает меня к себе, и в его голосе слышится просьба:
— Сделай это.
И я делаю.
Он вдыхает сквозь зубы от боли, когда его кожа плавится под моими светящимися пальцами. Вторжение. Я разбиваю все барьеры на пути к его прошлому, но Дез позволяет мне это, и я погружаюсь в живое воспоминание, которое он мне предлагает.
Здесь даже море охвачено пламенем.
Корабли рушатся и уходят под тёмную воду.
В соборах бьют в колокола.
Тела раскиданы по серым каменным улицам, их кровь стекает в расщелины между булыжниками, как реки, впадающие в океан.