Реалити-шоу для Дурака
Шрифт:
"А Ирка права, — подумал Иван, — нечего на Россию свои войска насылать, если бы не засунули мне в рот кляп, то я бы поведал вам, как облажались татаро-монголы, шведы, Наполеон и Гитлер: сразу бы расхотелось с нами, русскими, связываться, с нами лучше жить дружно! А то еще обидимся!
Но ответ Анубиса был каким-то не совсем логичным:
— Вы не боитесь убивать полукровку Тутанхамона. А на этого рука не поднимается!
— Тутанхамон, Сменхкара — хоть и полукровки, но они подданные Кемета, мой фараон.
Как легко она называла своего сообщника фараоном. Будто бы этот человек вершил судьбы людей уже не один десяток лет. Но Иван был
— Если мы отпустим его, то наше Дело… — начал Анубис, покрепче завязывая узел на затылке у пленника, чтобы кляп держался и не выпадал.
— Я знаю, что ничего хорошего тогда не будет. Но я бы сдала его Тутанхамону как вора, заговорщика, нещадного убийцу. Люди быстро забывают хорошее и начинают верить в плохое. Фараон велит закопать его заживо или сошлет на работы, мы от него легко избавимся, не марая собственных рук!
— А вы расчетливы! — похвалил сообщницу и любовницу заговорщик. — Трон вам заказан! Если бы заметил такую сообразительность за вами лет шесть назад — не видал бы Тутанхамон власти, как собственных ушей!
Он поднял пленника и перекинул через плечо. Да, нелегкая ноша досталась Анубису! Семьдесят килограмм! Для низкорослых кеметцев это было слишком. Хотя, чего его жалеть — как легко с бочкой справился.
— Бросим его в подземелье, а утром доложишь фараону, — скомандовала девушка.
Заговорщик шел медленно, часто останавливался, а вскоре и вовсе положил ношу на землю и потащил за ноги, словно мертвеца. Если бы программист мог кричать, то он бы запросто заявил: "Вы нарушаете правила обращения с Иванами Дураками! Хорошо еще, что дверь в подземелье была недалеко от того входа в помещение, куда прошли Анубис с девушкой. Они стащили пленника вниз по лестнице и бросили среди мешков с зерном.
— В Древний Бобруйск, в ссылку, животные! — заорал Иван, у которого слетела повязка со рта в то время, когда его волокли по полу. — Ирка, ты что? Совсем с ума сошла? Это же я, Иван! Я люблю тебя, Ирка!
Парень вдруг вспомнил сон, в котором его любимая просила почаще называть таинственную незнакомку ее именем. А вдруг, в этой странной египтянке откуда-то взялась частичка Иры? Недаром боится заговорщица гостя из будущего. Когда она его видела? Один раз, у храма Аменхотепа, ночью. Тогда Иван еще не был знаком с Тутанхамоном. И единственное, чего могла тогда бояться таинственная незнакомка, — имя Ирины Семеновой. Надо будет с ней разобраться, странная какая-то девушка. И не забыть: она хладнокровная, змеюка, и не дышит.
На радость пленника Анубис не стал возвращаться, чтобы заново засовывать в рот Ивана выпавший кляп.
Под землей вечная ночь. Да и какая разница, если на глазах завязана тряпка. Но что же теперь ждало сыщика-неумеху: клевета, немилость, расправа… Ему придется оправдываться перед фараоном в присутствии одного из заговорщиков. Иван был просто-напросто уверен, что мужчина, переодевшийся Анубисом, ему знаком. Теперь он знал, что королева-мать Кия ни при чем. Эйе — не заговорщик, так как ряженый слишком строен для того, чтобы быть советником. Девушка. Ира. Кто же она? Она имеет права на престолонаследие, какая-то двоюродная родственница, попавшая в немилость. Нужно срочно спасаться и разбираться во всех плетущихся интригах. Ждать до завтра — себе дороже, фараон хоть и добр, но он скорее поверит клеветнику, нежели странному гостю из неведомой страны.
Что делать? Не гусеницей же ползти по подземелью, огибая мешки с зерном. Да еще и вслепую! Сколько сейчас времени — не ясно. Дверь в погреб закрыта, на небо не посмотришь, тут окон нет, часы — на запястье левой руки.
— Что будем делать, Баст, — шепнул Себек, высунув голову из лаза, что вел в погреб.
Кошка грациозной черной тенью неслышно спустилась на несколько ступенек и посмотрела на Ивана, сидевшего в дальнем углу погреба.
Когда она выбралась в коридор, то обратилась женщиной и достала из кармана делового костюма устройство, чем-то напоминающее сотовый телефон. Она щелкала на одну кнопочку и внимательно рассматривала лица и профили всех, кто был поблизости.
— Что же, поиграем, — улыбнулась она, выбрав понравившийся профиль.
— Эх, — тяжело вздохнул Себек, — если Ра узнает о твоих забавах…
— Сматываемся, не забудь включить камеру, — прошипела она, оборачиваясь обратно кошкой.
Кажется, что прошла целая вечность. Ну, не три тысячи лет, к сожалению, но два дня — запросто. Правда, в таком состоянии, как было у Ивана, день был равен от силы десяти минутам, ну максимум часу.
А еще хотелось спать. Просто закрыть глаза, забыться и отдыхать. Все равно, уже ничего не изменишь, веревки не снимешь, дверь не откроешь. Легче уболтать фараона, чем докричаться до кого-нибудь из слуг.
Иван не заметил, как заснул и очутился в четвертом купе фирменного поезда "Минск-Москва том самом тринадцатом месте. Сначала программист даже удивился, что он свободен, обрадовался, что едет в столицу. За окном проносились сосны, ели, поля, покосившиеся телеграфные столбы, пасущиеся стада. За пять лет учебы и постоянной езды из России в Белорусь и обратно Дурак выучил дорогу почти наизусть. Сейчас поезд проезжал по пригородам Смоленска. И вот открывается дверь, на пороге стоит она, рыжая Иришка в зеленой форме с погонами. "Ваши билетики", - говорит она. И он протягивает проездной документ, она отрывает напечатанный через копирку купон, дырявит переливающийся кружочек из фольги на верхней странице билета и отдает его обратно Ивану. "Чай, кофе, сканворды", - прочеканила она избитую фразу. "Ира, я тебя… — начал Иван, и как всегда сорвалось, — прошу я тебя, Ира, спаси меня из погреба во дворце у Тутанхамона! Это ты меня туда засунула! "Ваня, это меня ты спаси! У тебя еще есть время, у меня — почти нет! — вдруг сказала девушка, глядя на него грустными зелеными глазами. И тут проводница стала какой-то не правильной. На удивление парня в руке у не-Иры, откуда ни возьмись, появился серый фонарик на батарейках, она включила его и посветила ему в глаза. И прежде, чем он зажмурился, заметил, что проводница вдруг стала намного ниже, а волосы ее — короче.
Когда Иван открыл глаза, ничего, напоминающего Иришку и поезд, вокруг не было. Сон. Нечего мечтать о Москве, коли в Уасете дел полно. Но кто-то же светил ему в лицо. Нет, то был не тусклый свет факела, это настоящий фонарь на батарейках. Что за ерунда! Или это второй сон, или то Иришка стоит перед ним, в набедренной повязке, волосы ее коротко обстрижены, только челка на глаза спадает. Фигура стоящего напростив человека была вовсе не женской. Слишком широки для женщины плечи, слишком узки бедра и грудь плоская! Иван склонил голову набок. И тут до него дошло. Этот тип с фонарем успел снять тряпку с его глаз! Но руки и ноги Дурака все еще оставались связанными. Против света было сложно разглядеть лицо спасителя, да еще он закрыл нос одной рукой, чтобы изменить голос.