Реальность сердца
Шрифт:
— Хорошо, что мы успели уйти в это тихое место, — герцог Гоэллон, видимо, думал о том же. — Здесь никто не помешает мне выслушать историю ваших злоключений. Элграс, начинайте…
— Господин герцог, но что означает сие затмение? — не выдержал брат Жан; выдержке гостя можно было позавидовать, но неужели рассказ принца был настолько важен?
— Ваше преподобие, мне всегда думалось, что вы и ваши братья как-то ближе к Сотворившим, чем я, грешный. Так отчего же вы спрашиваете меня? — герцог явно лукавил. — Впрочем, некоторые соображения у меня есть. Элграс, примите мои соболезнования. Подозреваю, что вы остались круглым сиротой.
— То есть? — удивился мальчик.
— Думаю, что сие затмение, как выразился ваш спаситель, сопровождает безвременную насильственную кончину вашего батюшки. И это сулит всем нам исключительное количество неприятностей, по сравнению с которыми все предыдущее покажется вам счастливым сном.
— Ой…
— Элграс, сколько раз вам повторять, что помимо междометий существуют и другие части речи? Например, глаголы и местоимения. Скажите — «я скорблю и тревожусь».
— А надо тревожиться?
— Надо, принц, надо. И, если вы с первого раза не услышали — вероятно, вы стали сиротой.
— Можно я не буду в это верить? Я не хочу… — голос задрожал, сбившись на детский фальцет. — Отец…
— Придется, — отрезал Гоэллон.
— Зачем вы пугаете мальчика? — не выдержал монах.
— У меня таких слов нет, чтобы этого мальчика напугать! — рассмеялся герцог.
— А вот предупредить его, — да и вас, коли уж вы оказались с нами связанным, — я считаю необходимым. И, поскольку вы явно пришли в себя, расскажите мне, детально и подробно, историю вашего знакомства с госпожой Къела.
5. Собра — Оганда
— Поднимайтесь, молодой господин. Утро настало.
— Какое событие, а? — Какое это утро, только-только первые сумерки, и с какой стати Бернару взбрело в голову самолично… — Что, правда?!
— Правда. И не только утро, а еще многое. — То ли Кадоль вовсе не ложился, то ли его подняли еще раньше, и вовсе не с добрыми новостями.
— Что такое? Голова отчаянно болела; пожалуй, не стоило вчера пить до середины ночи и до весьма шаткого стояния на ногах. Свеча в руках капитана охраны казалась нестерпимо яркой, а невнятные стуки и шорохи этажом ниже били по ушам, словно кузнечный молот.
— Пейте, — Бернар вручил Саннио кружку; от нее слишком сильно пахло вином и травой.
— Опять пить?!
— От вас сегодня может понадобиться многое. Пейте и слушайте. Король погиб. Также погибли все члены королевского совета, бывшие в ложе. Все, молодой господин. Вам нужно объяснять, что это значит?
— А принц и господин комендант? — что было намешано в вино, определять не хотелось: мерзкий вкус, мерзкий запах, да еще и почти кипяток; но вот соображать чудовищная смесь очень даже помогала.
— Его высочество принц Араон и комендант Скоринг благополучно выбрались из той давки, в которой якобы погибли остальные.
— Вот это наглость!
— Это только начало. Господин Рене Алларэ взял штурмом крепость Шеннора и похитил герцога Алларэ.
— Значит, они смогли… — кружка полетела в стену, Саннио вскочил с постели.
— Они это сделали, а я в это время сидел и пил! По вашей мудрой подсказке!!!
Бернар, я больше никогда не буду слушать ваших советов! Мы могли сделать это еще невесть когда, еще весной, но вы… вы трус, и вы заставили меня!..
— Вы закончили? — невозмутимо поинтересовался Кадоль.
— Где сейчас герцог Алларэ?
— Пока точно неизвестно. Известно другое: алларские полки взяты под арест в своих казармах.
— Какими силами?
— Господин Скоринг еще позавчера привел четыре своих полка. А два часа назад начались аресты подозреваемых в убийстве короля. Подозреваемых — около двух тысяч…
— Как это мило! Мы тоже в списке?
— Два часа назад еще не были. Но в любой момент можем оказаться.
— Кажется, это называется «государственный переворот»?
— Нет, молодой господин. Это называется «праведный гнев молодого короля», – усмехнулся Бернар. — Столь же разумный и обоснованный, как ваш недавний монолог.
— Подите вы к воронам! — опять разозлился Саннио. — Мы могли все это предотвратить, если бы не ваши штучки! Туда не лезьте, сюда не вмешивайтесь — вот и дождались! Нравится вам?
— Как вы думаете, почему ваш дядя, вернувшись, не бросился брать приступом Шеннору? Почему не убил господина коменданта прямо во дворце?
— Понятия не имею!
— Оно и видно, — капитан охраны, вольготно устроившийся в кресле, кивнул.
– Молодой господин, вам понравился хлебный бунт? Красиво было? Хотите такого же по всей Собране?
— Издеваетесь?
— Именно. Страна трещит по швам, но еще едина, вы же предлагаете разрубить ее мечом.
— Рене Алларэ не побоялся!
— Весьма похвально…
— Послушать вас, так все, что надо делать — прятаться дома под кроватью! На кой нужно такое единство, где арестовывают невиновных, казнят верных и мстят детям?! Все, хватит диспутов. Найдите герцога Алларэ, где угодно, как угодно, и передайте ему, что мы — с ним. Сообщите всем вассалам герцога Гоэллона, которые сейчас в столице и предместьях, что мы… мы…
— Поднимаем восстание против будущего короля? — приподнял бровь Кадоль. — Я вас верно понял?
— Не вполне. Подробнее я смогу объяснить после разговора с герцогом Алларэ. Я хочу с ним встретиться. Сегодня. Чем раньше, тем лучше.
— Слушаюсь, молодой господин! — у капитана охраны был вид человека, которому заехали кулаком в нос, и очень хочется дать обидчику сдачи, но нет возможности.
— Это все?
— Нет. Передайте мой приказ эллонским полкам не покидать казарм и не исполнять распоряжения коменданта Собры. Вот теперь — все. Через полчаса Бернар вошел в столовую, где наследник уныло завтракал, через силу заставляя себя сжевать и выпить все, что было подано. Капитан охраны нес свеженаписанный приказ и дорожную чернильницу. Саннио внимательно прочитал все от начала до конца, согласно кивнул, обнаружив, что его короткая фраза превратилась в разумное, подробное и ясное распоряжение и аккуратно вывел свою подпись на чуть хрустящей бледно-серой ткани. Постучался и просунул голову в дверной проем лейтенант-гвардеец, из тех, что с отъезда дяди охраняли дом. Бернар отдал ему только что подписанный документ и кивком отправил восвояси.