Ребекка (другой перевод)
Шрифт:
— Работы хватало всем.
— Я бы, наверное, ничем не смогла помочь в этом деле. У меня нет никаких организаторских способностей.
— Вам бы ничего и не понадобилось делать, кроме как оставаться самой собой и украшать этот бал.
— Вы, конечно, очень милы, Фрэнк. Но, боюсь, я и на это не способна. Вы не спросите Максима о таком бале?
— А почему вам самой не спросить?
— Нет, нет. Сама я не хочу.
Произнося однажды вслух имя Ребекки (в разговоре с женой епископа), я почувствовала,
— Я была на днях в бухточке у моря, в той, где построен волнорез. Джаспер вдруг обозлился и все время кидался на какого-то несчастного рыбака с голубыми глазами идиота.
— Это был Бен. Не бойтесь его. Он совершенно безобиден и не способен убить даже муху.
— О, я вовсе не испугалась его. Мне пришлось зайти в коттедж за веревкой, чтобы привязать Джаспера, и я увидела там мерзость запустения. Жаль, что все там ветшает и гибнет без всякой пользы.
Он ответил не сразу, а после того, как нагнулся и завязал шнурок ботинка.
— Если бы Максим хотел, чтобы я занялся этим домиком, он бы сказал мне об этом.
— Скажите, все вещи там принадлежали Ребекке? Да? А для чего, собственно, она использовала этот коттедж? Снаружи он выглядит как обычная лодочная станция.
— Сначала это и была только станция, а позднее она перевезла туда и мебель, книги и посуду и превратила в жилое помещение.
Он говорил о Ребекке «она». Он не назвал ее «миссис де Винтер», как я ожидала.
— Для чего она использовала этот коттедж?
— Она постоянно придумывала всякие развлечения, вроде пикников при лунном свете и тому подробное.
— Зачем там построена маленькая пристань?
— Там обычно стояла лодка.
— Какая лодка?
— Ее лодка.
Ему явно не хотелось говорить об этом, а я, словно сорвавшись, никак не могла остановить поток моих расспросов.
— Куда девалась лодка? Или это та самая, которая утонула?
— Да, лодка опрокинулась и затонула, а ее смыло за борт.
— Какого размера была эта лодка?
— Около трех тонн водоизмещением и имела еще каюту на палубе.
— Почему она опрокинулась?
— В заливе бывают шквальные ветры.
— Неужели никто не мог выйти в море ей навстречу и спасти?
— Никто не видел, как это произошло, никто не знал, что она в море.
— Но дома ведь кто-нибудь должен был знать, где она находится?
— Нет, она часто уплывала в море совершенно одна и возвращалась среди ночи, проводя время до утра у себя в коттедже.
— Была ли она нервной?
— О нет!
— Скажите, а Максим не возражал против ее странных привычек?
Минуту помолчав, Фрэнк медленно произнес:
— Этого я не знаю.
Вероятно, она хотела вплавь добраться до берега и не смогла, утонув где-то между берегом и затонувшей лодкой.
— Сколько времени спустя было найдено ее тело?
— Прошло около двух месяцев.
— Где же ее обнаружили?
— Недалеко от Эджкомба, приблизительно в сорока милях отсюда.
— Как ее могли узнать после двухмесячного пребывания в воде?
— Максим ездил в Эджкомб для опознания.
Внезапно я прекратила свои вопросы. Мне показалось, что я похожа на человека из толпы, который непременно хочет посмотреть на жертву уличного движения поближе, или на человека, который просит у незнакомых людей разрешения зайти и взглянуть на покойника. Мне было стыдно, и я боялась, что Фрэнк Кроули станет презирать меня.
— Это было, наверное, ужасное время для всех вас, и вам, вероятно, неприятны мои расспросы и воспоминания обо всем этом несчастье.
До сих пор мы были с Фрэнком в очень хороших отношениях, и я всегда считала его своим союзником… Не потеряла ли я его дружбу после этого разговора?
До чего же длинная была эта въездная аллея! Она всегда напоминала мне волшебные сказки Гримма, в которых принц теряет дорогу.
Я чувствовала, что Фрэнк все еще насторожен и боится дальнейших расспросов.
— Фрэнк, — в отчаянье сказала я, — я понимаю, что вы не можете объяснить себе, почему я задаю вам такую массу вопросов. Поверьте, что мною руководит вовсе не любопытство. Просто я чувствую себя здесь, в Мандерли, такой никчемной и ненужной, и особенно потому, что все сравнивают меня с Ребеккой и думают: и что в ней нашел Максим? Никто этого понять не может. Я чувствую, что мне не следовало выходить замуж за Максима, когда все кругом повторяют: как резко она отличается от Ребекки!
— Миссис де Винтер, пожалуйста, не думайте так. Вы совершенно неправы. Для Максима именно это и хорошо, что вы никого и ничего не знаете здесь, в Мандерли. Это дает ему отдых от мыслей, связанных с ужасным несчастье, происшедшим здесь и сравнительно недавно.
Я мало знаю вас и вообще мало знаю женщин, так как я холост, но я хорошо знаю Максима, а также то, что скромность и доброта больше нужны в семейной жизни, чем остроумие и гордая красота.
Милый Фрэнк, которого так презирала Беатриса, еще долго объяснял мне, что я безусловно являюсь очень подходящей женой для Максима.
— Он, несомненно, был бы очень огорчен, если бы узнал о ваших мыслях и переживаниях. Он выглядит очень довольным и спокойным. А ведь миссис Леси была совершенно права, когда говорила, что год назад мы опасались за его рассудок и даже за его жизнь, хотя ей конечно, не следовало прилюдно обсуждать эту тему.
— Мой добрый, хороший Фрэнк, почему я давно не поговорила с вами откровенно? Я чувствую себя гораздо лучше, гораздо увереннее, Фрэнк! Ведь в вашем лице я приобрела друга и союзника, не правда ли?