Ребенок для Зверя
Шрифт:
Зверь застывает, глядя на меня с неверотяным удивлением и неверием. До него мои слова словно постепенно доходят, как поезд в длинный тоннель въезжает…
Надо дождаться последнего вагона. Может, все не так безнадежно? Может…
— Ты… До такой степени ненавидишь меня, сладкая? — спрашивает он, наконец.
— Да! — со злостью выдыхаю ему в лицо, — да! Да! Да! Ненавижу! Ты меня заставил… Заставил…
Я хочу сказать ему, что он заставил меня поверить в то, что у нас может быть будущее, такое, где два человека любят друг друга, уважают друг друга…
Но Зверь не дает мне договорить, опускает на пол, а затем убирает руки.
И отступает на шаг, не отводя от меня взгляда, в котором сейчас масса эмоций. И эмоции эти странные, непонятные абсолютно.
— Ты все это время… И когда мы вместе были, тоже? Когда про детей говорили? Когда говорила, что любишь? И тогда тоже? Да?
Каждое слово бьет мне в сердце, заставляя вспоминать наши счастливые дни, солнечные, сладкие, наполненные негой, доверием и ощущением правильности…
Я не хочу это вспоминать! Слишком надежно похоронила в себе, воскрешать — убивать то, что есть хорошего сейчас!
И потому я киваю. На каждое слово его киваю.
А затем резко отрезаю, чтоб уже без возможности возврата:
— Да! Да! Да! Я ненавидела тебя, понятно? Ненавидела! И сейчас ненавижу еще сильнее!
Азат молчит.
Сжимает крепче губы, лицо его становится похожим на то, что я когда-то в кошмарах видела: жестокой маской древнего воина, беспощадного, жуткого в своей злобе и безжалостности.
Мне хочется бежать и одновременно очень хочется упасть перед ним на пол, ноги не держат, колени дрожат.
Но стою.
И даже на столешницу , находящуюся прямо за моей спиной, не опираюсь.
Сейчас мне необходимо все мое мужество. Вся моя стойкость.
Раньше бы я не выдержала напряжения.
Но теперь мне есть, за что бороться, кроме себя.
За кого бороться.
Азат выдыхает, наконец, сжимает кулаки, делает неуловимое движение в мою сторону, словно опять собирается схватить, потащить…
Внутри все обрывается в этот момент. Неужели… Ему настолько безразличны мои чувства? Неужели, он в самом деле тот дикий Зверь, всегда таким был, а краткий миг нашего счастья мне привиделся? Или воспринимался мною именно так, потому что была влюбленность, защитная реакция организма, выпустившего рекордное количество эндорфинов, чтоб сберечь разум. Стокгольмский синдром?
Я не успеваю отчаяться, не успеваю опустить руки…
Азат резко разворачивается и выходит прочь из конференц-зала.
Я полминуты молча смотрю на закрывшуюся за ним дверь, а затем без сил оседаю на пол.
Мне надо снова научиться дышать, думать и жить.
Уже в новой реальности.
Той, где я одержала пусть и временную, но победу.
Глава 11
Она меня убила. Просто убила. Расстреляла своими словами, своими глазами.
Никогда не ощущал себя настолько мертвым, даже в тот момент, когда понял, что моя молодая жена, которую я боготворил, на руках носил, глаз не мог отвести, сбежала. Сама сбежала, не
Ох, я тогда напряг и службу безопасности, и полицию, и все внутренние службы, благо, дядя не остался в стороне, помог.
Конечно, поиск проходил в закрытом формате, тайно, чтоб не привлекать внимание общественности… Но он был невероятно тщательным.
Вот только моя убежденность, что Наиру украли, в итоге, сослужила плохую службу, поведя расследование не в том направлении.
А, когда выяснилось, что моя жена сбежала по своей воле, время уже было упущено…
Она сумела персечь границу и растворилась в огромном мире…
Бесследно.
Как ей это удалось?
Как так случилось?
Я не знаю до сих пор.
И никто не знает, каким образом совершенно домашняя, наивная, чистая девочка смогла буквально исчезнуть в море людей… Учитывая современные технологии, учитывая мои возможности, возможности моей семьи…
Наверно, я был слишком самонадеян… И слишком… Влюблен?
Дурак. Теперь понимаю, каким был дураком, не замечая очевидного…
Но тогда, год назад, все казалось настолько сладким, настолько правильным, что и мысли не возникало об обмане.
Нет, в самом начале, возникало, конечно.
О том, что у меня есть невеста, девочка из очень уважаемой семьи Перозовых, я знал с детства.
Наши деды, мой и старик Али Перозов, были побратимами, и решение связать наши семьи общей кровью, выглядело вполне логичным и правильным.
Сын старого Али, тоже Али, должен был жениться на дочери своего побратима, моей тетке. Но он нарушил волю отца, влюбившись в девушку, которую встретил в командировке в Стокгольме. Девушка была воспитана в наших традициях, сватовство прошло быстро, и на родину младший Али так и не явился. Только через много лет, наладив отношения с отцом, привез жену и дочь повидать родные края.
Тогда-то, я думаю, и была достигнута договоренность между нашими семьями. О нашем с Наирой браке.
Я в то время был подростком, учился, ездил на соревнования и особенно не вникал в семейные дела. Ну, есть невеста, и есть. Хорошо. Отцу виднее, на ком меня женить. К тому же, это должно было случиться только через десять лет, и этот срок казался вечностью.
А вот пролетел одним днем.
Моя невеста, чьими фото я даже не интересовался никогда, воспринимая ее , как данность, выросла в далеком Стокгольме, и, по словам ее родни, была правильно воспитана в традициях нашей родины.
Наире исполнилось восемнадцать, и совсем скоро она должна была прилететь к нам.
В тот момент мне было совершенно не до женитьбы, потому что бизнес, унаследованный от отца, требовал постоянного присутствия. Мой старший брат Адиль не мог заниматься всем официально, потому что пошел по стопам нашего дяди в политику. Но, конечно, мы с ним делили контрольный пакет акций компании, пусть номинально владельцем был я.
Адиля не было в стране годами, в управление семейным бизнесом он не вмешивался, полностью предоставив это мне.