Ребенок на заказ, или Признания акушерки
Шрифт:
– Я не представляю, чтобы она практиковала без лицензии, – сказала я сейчас Теду. Но я не могла себе представить и то, что она покончит с собой. – Нам следовало знать, что с ней происходит. – Я потянулась за другой книгой.
– Пожалуйста, перестань обвинять себя. – Тед сидел на проваленной софе, потирая поясницу. – Ноэль была замечательный, но не самый уравновешенный человек в мире.
– Она была вполне уравновешенный человек. Непохожий на других? Это правда. Неуравновешенный? Нет.
– Какой нормальный человек ведет тайную жизнь, скрывая
– Я думаю, эти пузырьки были у нее с тех пор, как она повредила спину. – Она возвращалась после ночного вызова, когда в нее у светофора врезалась другая машина. Я хорошо помнила этот давний период, когда она часто страдала мучительными болями. Но потом она организовала детскую программу и вернулась к жизни.
– А это что такое? – Тед снова встал и наклонился, чтобы поднять одну из толстых книг в кожаных переплетах с нижней полки книжного шкафа. Он сдул пыль с обложки и перелистал страницы.
– Какие-то записи от руки, – сказал он. – Дневник или что-то в этом роде? – Он передал книгу мне.
– Нет. – Я поняла, что это. – Это ее журнал. – Первая запись была от 22 января 1991 года. Пациентку звали Пэтти Робинсон, и Ноэль подробно, на четырех с половиной страницах описывала процесс родов. Я улыбалась, читая эту запись. – В ней была такая странная смесь всего, Тед, – сказала я. – Она приводит всякие медицинские подробности, а потом пишет: «Я оставила Пэтти и ее ангелочка в 10 утра, когда в открытое окно послышалось пение птиц и комната наполнилась запахом кофе».
Я увидела еще один том на нижней полке шкафа.
– Ой, дай мне вот этот. Там про Грейси!
Я села на пол и листала затхлые страницы, пока не нашла в сентябре рождение Грейс. Я изучала заметки Ноэль. Я знала, что роды у Тары были тяжелые и долгие. У меня они благополучно закончились кесаревым сечением.
Наконец я нашла: «Девочка родилась в 1.34 утра, рост девятнадцать дюймов, вес шесть фунтов и две унции, – прочитала я вслух Теду. – Она красавица! Ее назвали Грейс».
Тед наклонился и поцеловал меня в голову, хотя, я думаю, не слышал ни слова из того, что я прочитала.
– Хочешь закончить с этими полками, пока я займусь шкафом в кабинете? – спросил он. – Больше нельзя откладывать.
– Ладно, – сказала я, прижимая к себе книгу, как будто обнимала Грейс. – Я приду помочь тебе через минутку. Не выбрасывай ничего.
Два часа спустя я сидела за письменным столом в кабинете Ноэль, разбирая ее электронную почту. Там была переписка с Тарой, со мной, с Дженни и с Грейс, но большинство писем было от Сюзанны и других волонтеров. Ничего необыкновенного там не было. Ну просто ничего.
Тед выволок на середину комнаты огромную коробку из шкафа.
– Можем мы это все выкинуть?
Он открыл коробку, и я увидела там конверты, открытки, фотографии.
– Что это? – спросила я, вытянув пачку. Я положила ее на стол и взяла одну из открыток:
«Дорогая Ноэль!
Невозможно выразить словами, чем вы были для нас последние девять месяцев. Мне только жаль, что я не рожала всех моих детей дома. Это было потрясающе. Ваше тепло, и нежность, и то, что вы всегда были со мной, это просто что-то невероятное (даже когда я вызвала вас в три утра, и вы тут же примчались. Спасибо вам!). Джина сосет исправно и растет со страшной скоростью. Мы так благодарны вам, Ноэль, и надеемся, что вы навсегда останетесь частью нашей жизни. С любовью, Зоя».
– Это письма и открытки от благодарных пациенток, – сказала я. И выудила из коробки фотографию ребенка. – И фотографии детей, которых она принимала. – И ключи к ее тайне, подумала я про себя, хотя теперь уже сомневалась, что я что-нибудь узнаю. Я пересмотрела кипы записок, квитанций и всякого хлама и должна признать, что все это спокойно можно было выбросить.
– Выбрасываем? – с надеждой спросил Тед.
Я открыла еще одну карточку и прочитала:
«Я не могла поверить, когда мне в приют принесли чудесную одежду для меня и для ребенка. Спасибо, мисс Ноэль!»
– Нет, – сказала я. – Пока нет. Я не могу. Я заберу эту коробку с собой. Я просмотрю все это, когда у меня будет время.
– Когда оно у тебя будет? – рассмеялся Тед. – У тебя кафе, ты навещаешь деда два раза в неделю. А прием для Сюзанны у нас дома ты по-прежнему планируешь?
Я чуть не задохнулась. Прием для Сюзанны. Я схватилась за голову.
– Я об этом совсем забыла, – призналась я. Мы согласились устроить его у нас, потому что Ноэль хотела собрать толпы народа, а у нас было достаточно места.
– Отмени его, – сказал Тед.
– Невозможно, – покачала головой я. – Приглашения уже разосланы и…
– Я уверен, Сюзанна поймет, принимая во внимание обстоятельства.
Сюзанна мне ни слова об этом не сказала, возможно, не зная, как приступить к этому вопросу. Она была мать-одиночка, дважды перенесла онкологические операции, и ей уже стукнуло пятьдесят. Ноэль хотела бы, чтобы прием состоялся.
– Нет, – сказала я, – мы ничего не отменяем. Празднование состоится еще через три недели, и Тара поможет.
Если что-то нужно планировать или организовывать, Тара была незаменима.
– Ты уверена? – спросил Тед. – Мне кажется, ты слишком много на себя берешь.
Вероятно, он прав. Сейчас, с умирающим дедом, мне нужно было еще больше времени. Я не могла думать о нем без слез. Дженни и я посетили его позавчера в Джексонвилле. В огромной кровати в хосписе он выглядел таким изможденным, что я с трудом его узнала. Он был в сознании и очень обрадовался нам. Мои детские воспоминания были во многом связаны с ним. Отец постоянно разъезжал, а ездить на велосипеде, удить рыбу и даже готовить меня учил дед. Моей главной задачей было выбрать время для посещений.