Ребенок от бывшего мужа

Франц Анастасия

Они не понимали, что я потерял свою жизнь, что там за дверью — я умер вместе со своей девочкой, маленьким бесёнком, ярким солнышком с веснушками на лице, улыбка которой затмевала всё вокруг.

Вдруг её пальчики пошевелились в моей ладони, едва сжав мои пальцы в ответ.

Поднял голову, Рыжик смотрела на меня. На её лице виднелась слабая улыбка. Вымученная. Подорвался с места. В груди затрепетало. Она проснулась. Она жива. Со мною рядом.

Осторожно прислонился лбом к её лицу.

— Я

люблю тебя, — шептал в губы, опаляя дыханием. — Спасибо, — тысячу раз, пока её ручки накрыли мою щеку, всё ещё слабо, от того, что только открыла свои колдовские глазки, но я чувствовал её тепло и запах, который всё так же сносил мне голову, как и семь лет назад.

Глава 28 и Эпилог

Матвей

Моя рыжая девочка, свернувшись калачиком, лежала у меня на груди, тихо посапывая. Мои руки заключили любимую женщину в своеобразный кокон в защитном жесте, чтобы ни одна гадина не смогла к ней подобраться.

Моя малышка столько всего пережила, что при мысли об этом на душе разрасталась тягучая боль, которая до сих пор не прекращалась, напоминая о том, что я сделал. Иногда кажется, что я никогда не смогу загладить свою вину перед Адой. Я слишком больно ей сделал, и теперь мне нет прощения. Хоть девушка и говорит, что простила меня. Но я-то знаю, что старые раны не затягиваются, а если и затягиваются, то на их месте остаются шрамы, которые будут напоминать о себе, стоит только слегка надавить.

Рыжик вдруг заворочалась в моих руках. Маленькая ладошка, которая лежала на моей груди, сжала футболку своими пальчиками. Дёрнулась, но я обхватил крепче, не давая уплыть от меня ни на миллиметр. Опускаю глаза на Аду, которая проснулась и теперь смотрит прямо на меня.

— Привет, — лёгкая улыбка, и крохотная ладошка движется вверх, касается моей щеки, проводя по отросшей щетине.

Накрываю её ладонь своей, веду к своим губам. Целую.

— Привет, Рыжик. Выспалась? — качает головой.

Аккуратно переворачиваю свою женщину на спину, нависая над ней. Одна моя рука движется по идеальному телу любимой жены. Касаюсь бедра, веду руку вверх, останавливаюсь возле плоского животика, прямо на месте тонкой полоски шва после кесарева сечения. Моя идеальная девочка. Каждый её изгиб — лакомый кусочек для меня.

Не останавливаюсь, веду пальцами вверх к своему любимому месту во всей вселенной. Ада вздрагивает. Замирает. Не дышит. Когда мои пальцы останавливаются на маленьком шраме над сердцем.

Наклоняюсь. Целую грудь жены в крохотный надрез. Её ручки оплетают мою шею, прижимая к своей груди ближе.

Как мне выразить все чувства, что бурлят в моей душе?

В тот момент, когда шла операция на сердце — я умер во второй раз. До сих пор страшно вспоминать те мгновения

нашей жизни.

Теперь, спустя три месяца после родов, не отхожу от своей девочки ни на шаг, боясь вновь потерять. Окутываю её любовью, лаской, заботой, чтобы она поняла, что у неё есть мужчина, который способен за неё постоять, и я собираюсь это сделать, но для начала нам нужно поговорить.

Я не заговаривал на эту тему с тех пор, как Ада открыла свои глазки, потому как боялся её потревожить, что она будет нервничать и переживать. Я слишком сильно её люблю, и этот страх потери будет преследовать меня всегда, стоит только отвернуться на миг.

— Ада, — поднимаю на неё голову. — Нам нужно поговорить, — не хочу заводить этот разговор, чтобы не дай бог её хрупкое сердечко не стало вновь переживать, но надо.

Малышка кивает. Напрягается. Глажу по рукам ладонями в успокаивающем жесте.

— Малыш, кто тогда тебе звонил? — задаю вопрос, который меня интересует.

Сглатывает. Отворачивается. Не хочет говорить, потому что знает, чувствует — просто так я это не оставлю. И тот, кто звонил — поплатится за всё. И сейчас я не шучу.

Аккуратно обхватываю пальцами подбородок жены, поворачивая на себя.

— Ада, — нажимаю на неё. Я должен знать.

— Ты же ничего не сделаешь? — машет головой из стороны в сторону, но я молчу. — Матвей!

— Ада, хватит защищать тех, кто так с тобой поступил. Мне нужно знать, кто звонил и что сказал.

— Марина, — слетает с губ любимой, а я застываю. Что-то такое я предвидел, но не думал, что родная сестра на такое способна. До последнего думал, что она успокоилась и живёт своей жизнью.

Как я и говорил, с ней оборвал все связи, лишив её всего, что было. Конечно, отец ей помогает, хотя я и запретил, но, видимо, они не поняли, что я не шутил, когда говорил, что она потеряет в своей жизни всё, к чему так была приучена. Избалованная маленькая девка.

— Она рассказала, что было на самом деле? — спрашиваю, а в ответ слабый кивок.

Наклоняюсь к малютке, целую аккуратно в губы.

— Всё будет хорошо, — отвечаю, крепко сжимаю в своих руках.

Какое-то время мы ещё лежали, пока один из малышей не захныкал. Жена подорвалась, но я пресёк её попытки.

— Лежи. Я сам подойду, — встал с кровати.

Дом у нас хоть был и небольшой, но имел три просторных спальни, тем не менее два крохотных карапуза спали у нас в комнате в двух одинаковых кроватках, различимых только по цвету.

Подойдя к одной из них, посмотрел на свою принцессу, которая лежала и капризничала. На губах появилась улыбка. Счастлив. Ведь я действительно был счастлив, как никогда в жизни. Любимая женщина рядом, как и два карапуза, которых подарила мне Ада.