Ребенок от Деда Мороза

Лаванда Марго

— Не нажмешь кнопку? — обращается ко мне Самойлов.

— Да, конечно, — делаю что он велит.

Когда двери лифта открываются, и Самойлов заходит внутрь, остаюсь стоять на месте.

— В чем дело? — хмурит брови Герман.

— Слишком тесно… — отвечаю смущенно. — Можно я на другом спущусь?

— Хорошо, — понимающе кивает босс. — Жду внизу, приедешь на следующем, — следует резкая команда и двери лифта закрываются. Ответить я ничего бы не успела, даже если хотела бы возразить.

Ну, хотя бы не пришлось в тесном пространстве ехать… Хотя

лифт довольно просторный… Что Герман собирается делать с симулянткой Фроловой? В том, что на самом деле с ней не произошло ничего страшного, я нисколько не сомневаюсь.

Напоминаю себе, что это не важно. Фролова, ее истерика — лишь досадная помеха. Мы едем искать Веру! Поэтому, бегу вниз по лестнице, решив не дожидаться лифта.

Верхнюю одежду я оставляю на первом этаже в специальном гардеробе, хотя некоторые сотрудники предпочитают брать с собой. Набрасываю пуховик, оглядываюсь по сторонам. Нигде не видно босса. Подбегаю к охраннику.

— Извините, вы сейчас случайно Самойлова не видели?

— Вы про главного босса, девушка? Нет, не видел Германа Александровича.

Слышу звяканье дверей лифта, и охранник восклицает:

— Вот же он!

Оборачиваюсь. И правда он… И без Фроловой…

Ничего не понимаю! Не могла я быстрее лифта сюда спуститься… И где Самойлов по дороге Вику потерял?

Аж колени подгибаются, все так странно! Подбегаю к Герману, двери лифта как раз уже съезжаются, я торопливо заглядываю туда. Никого! Пусто!

— Что… случилось с Фроловой? — спрашиваю нервно.

— Странно, что ты за нее волнуешься, — хмыкает босс. — Пошли. Мы вроде как по делу собрались ехать. Мне бабские разборки не интересны.

— Тогда зачем вмешались? — спрашиваю язвительно. — Хотелось кого-нибудь поносить на руках?

— Ты ревнуешь что ли, Синичкина? — резко тормозит и оборачивается ко мне босс. Чуть не влетаю прямо в его широкую грудь, в последнюю минуту удается удержать баланс, даже пальцы на ногах поджимаю.

— Нет конечно! Я просто так спросила!

Опускаю взгляд. Смотрю на свои туфли. Черт, я же переобуться забыла!

— Ой, простите… мне надо… обуться, — даже рада своей несмышлености, повод тему сменить. Надоело про Фролову. Даже если Герман ее сбросил в шахту лифта!

Напяливаю валенки, да, можете смеяться, но езжу на работу я именно в них! Как деревенская жительница люблю этот вид обуви, да и машина у меня коробка-автомат, так что справляюсь, и ноги не мерзнут, печку сильно не включаю, бензин экономлю.

Так вот, пока обуваюсь, корю себя за мысли про шахту, нехорошо это. Вика конечно сволочь каких поискать, но я ей зла, а уж тем более смерти — ни в коем случае не желаю!

Подхожу снова к боссу, тот сразу бросает взгляд на мои валенки, кстати, довольно креативные, по бокам вышиты очень красивые красные маки. У нас в деревне есть умелица одна, Клавдия, она давно этим занимается, сама валяет, вышивает, в общем, талантище. Мне она с хорошей скидкой валенки продала. Эта женщина переехала в нашу деревню два

года назад, купила заброшенный дом. Нелюдимая, закрытая. Сторонилась всех. Потом мама моя с ней подружилась, узнала, что Клавдия пережила нелегкие времена, домашнее насилие, сын погиб единственный, защищая ее несчастную от урода мужа. Страшная история. Особенно то, что муж через два года вернулся. Почему отсидел так мало, непонятно. А то, что снова за старое возьмется — пока не добьет бедняжку окончательно, сомневаться не приходилось… Поэтому бежала Клавдия в чем была, хорошо, что деньги откладывала, знала, что черный день наступит. Каждую копеечку берегла. Вот на дом и хватило в нашей деревне.

— Валенки? — удивленно спрашивает Самойлов, отвлекая меня от мыслей о соседке по деревне.

— Вас что-то не устраивает? — прищуриваюсь обиженно.

— Нет. Скорее наоборот, — удивляет меня ответом. — Поехали, Синичкина. Найдем уже мою секретаршу. А если не найдем, придется тебе заменить подругу.

— Ни за что! — отвечаю твердо.

— Почему? Знаешь, это даже обидно. По-моему, стать моей секретаршей почтет за радость любая женщина этого холдинга, — насмешливо произносит Самойлов.

Вскипаю. Вот это самомнение!

— По-моему вы себе льстите, Герман Александрович, — говорю нарочито ласково.

— По-моему ты провоцируешь меня, Синичкина, — отвечает босс.

— Нисколько!

— Может ты и права в своем негодовании, Настя. Но я не имел в виду собственную неотразимость. Я говорил о зарплате. У Веры она исключительная.

— Вот и прекрасно, я очень рада за подругу. Уверена, мы ее найдем, разрешим недоразумение, и я вернусь к своей должности.

Плюхаюсь на кожаное сидение в машину босса, причем на заднее.

Самойлов только фыркает, давая понять, что и это от него не ускользнуло. На самом деле, я не пытаюсь вести себя как-то особенно. Просто нервничаю. Ну и конечно, ловлю в зеркале заднего вида пристальный взгляд. Отворачиваюсь, смотрю в окно. Ну почему мы все время сталкиваемся с Самойловым? Никак мне не удается избегать его!

Герман называет мне адрес Веры, уточняя, правильный ли, я подтверждаю, и мы двигаемся в путь, который проходит в молчании.

Когда останавливается возле дома Веры, перед подъездом подруги видим полицейскую машину, что изначально уже кажется мне плохим знаком, начинаю нервничать сильнее. Только бы не произошло ничего непоправимого!

— Что-то случилось! — бормочу себе под нос, закусывая нижнюю губу, которая дрожит. Выскакиваю из машины и не оглядываясь бегу к подъезду, сама не помню, как взлетаю на третий этаж. Я была в гостях у Веры пару раз, поэтому хорошо знаю расположение квартиры. Дверь, в которую нараспашку! Зайти не успеваю, на площадку как раз выходит дочь Веры, Анжелика.

— Привет, что случилось?! — почти кричу от волнения.

— Настя? — удивлённо смотрит на меня Анжелика. Ты что тут делаешь?

— Вера не вышла на работу, я страшно волнуюсь! У вас что-то случилось?