Ребенок Розмари (пер. В. Терещенко)
Шрифт:
– Правда? – спросила она.
– Просто отлично. Я так счастлив!..
– Папочка.
– Мамочка.
– Послушай, Ги. – Она сразу стала серьезной. – Пусть это будет для нас началом новой жизни. Будем откровенны Друг с другом. Ты был очень занят из-за своей новой роли и работы на телевидении… Я не говорю, что ты был совсем не прав; конечно, с твоей стороны было бы неразумно вести себя по-другому. Но именно из-за этого я и поехала на дачу. Чтобы разобраться, что же все-таки между нами происходит. И вот что я поняла:
– Это верно, – согласился Ги, все еще держа ее за плечи, и посмотрел ей прямо в глаза. – Это верно. Я тоже это почувствовал. Может быть, конечно, не так сильно, как ты. По-моему, я чертовски эгоистичен, Ро. И в этом вся беда. Наверное, это из-за того, что у меня такая идиотская профессия. Но ты ведь знаешь, что я люблю тебя, Ро. Правда люблю. Теперь я попытаюсь быть проще, в самом деле, клянусь Богом. Я буду откровенным, как…
– Но я тоже не меньше виновата…
– Чепуха. Виноват я. Только я и мой эгоизм. Но ты меня простишь, ладно? Я постараюсь исправиться.
– Ох, Ги!.. – Розмари почувствовала угрызения совести, прилив нежности и готова была сразу же все забыть. Они поцеловались.
– Так и должны вести себя настоящие родители, – улыбнулся Ги.
Розмари засмеялась, и на глазах у нее заблестели слезы.
– Послушай, дорогая, знаешь, что я хочу сделать?
– Что?
– Рассказать об этом Минни и Роману. – Он предупреждающе поднял руку. – Знаю-знаю, мы должны хранить глубокую тайну. Но я говорил им, что у нас, может быть, все скоро получится, и они тоже переживают. А они ведь такие старенькие, – Ги печально развел руками. – И если мы будем откладывать, то они, возможно, так никогда и не узнают…
– Ну, расскажи, – улыбнулась Розмари. Она была согласна сейчас на все.
Ги поцеловал ее в нос.
– Вернусь через две минуты, – сказал он и бросился к двери.
Наблюдая за ним, Розмари поняла, что Минни и Роман стали ему очень близки. Это и не удивительно: его мать была очень занятой женщиной, а ни один из ее мужей так и не заменил ему по-настоящему отца. Кастиветы же были необходимы ему вместо родителей, даже если он сам этого не осознавал. И Розмари решила в дальнейшем думать о них получше.
Она прошла в ванную, умылась холодной водой, причесалась и подкрасила губы.
– А ведь ты беременная, – сказала она своему отражению в зеркале. (Но надо еще сдать анализ крови. Для чего?..) Когда она вышла в коридор, все уже стояли у входной двери: Минни в домашнем платье, Ром? – н с бутылкой в руках и Ги позади них, довольный и покрасневший.
– Вот это я называю «радостные вести»! – Минни подошла к Розмари, взяла ее за плечи и громко чмокнула в щеку. – Поздра-в-ля-ем!
– Всего тебе наилучшего, Розмари, – сказал Роман и поцеловал ее в другую щеку. – Мы так рады, что и сказать нельзя. У нас,
Розмари поблагодарила их.
– Когда же он родится? – спросила Минни.
– 28 июня.
– Теперь у тебя будет много забот, – сказала Минни.
– Мы будем вместо тебя ходить в магазин, – объявил Роман.
– Не надо, – пыталась отговориться Розмари. Ги принес стаканы и штопор, и они с Романом занялись откупориванием бутылки. Минни взяла Розмари под локоть, и они вместе прошли в гостиную.
– Послушай, дорогая, – начала Минни. – У тебя хороший врач?
– Да, очень хороший.
– Дело в том, что один из самых известных гинекологов Нью-Йорка – наш старый знакомый. Это Эйб Сапирштейн, еврей, он обследует женщин из медицинского профсоюза, но может понаблюдать и тебя, если мы его обетом попросим. И для нас он это сделает подешевле, так что вы еще сэкономите деньги.
– Эйб Сапирштейн? – переспросил Роман из коридора. – Он один из лучших врачей во всей стране! Ты должна была слышать о Нем. – Я слышал, – сказал Ги. – Он действительно очень известный.
– Да, – подтвердил Роман. – Один из лучших гинекологов. – Ну как, Ро? – спросил Ги.
– А как же с доктором Хиллом?
– Не волнуйся. Я ему что-нибудь скажу. Ты же знаешь меня…
Розмари подумала о докторе Хилле, очень молодом и похожем на Килдера, потом о лаборатории, где нужен был еще один анализ из-за того, что сестра чего-то недосмотрела или лаборант, или кто-то другой, а ей теперь приходится напрасно волноваться.
– Я не позволю тебе ходить к доктору Хиллу, которого никто не знает, – заявила Минни. – Вам, юная леди, нужен только самый хороший врач, а это – Эйб Сапирштейн.
Розмари покорно улыбнулась.
– Ну, если вы считаете, что он сможет меня принять… Он ведь, наверное, очень занятый человек.
– Он тебя примет, – твердо заверила Минни. – Я позвоню ему прямо сейчас. Где у вас телефон?
– В спальне, – ответил Ги.
Минни прошла в спальню, а Роман разлил по стаканам вино.
– Это прекрасный человек, – сказал он. – Очень чуткий, как и вся его многострадальная нация. Давайте подождем Минни.
Они молча ждали, держа в руках полные стаканы.
– Садись, дорогая, – предложил Ги, но Розмари покачала головой и продолжала стоять.
Послышался голос Минни из спальни.
– Эйб? Это Минни. Послушай, одна наша хорошая знакомая сегодня выяснила, что она беременна. Да, это прекрасно. Я звоню из ее квартиры. Мы сказали, что ты сможешь ее принять и что не будешь брать с нее дополнительной платы. – Она немного помолчала. – Подожди минуточку. – Она закричала из спальни, обращаясь к Розмари: – Ты сможешь приехать к нему завтра в одиннадцать утра?