Рецензия на книгу В.Ф. Ходасевича «Державин»
Шрифт:
РЕЦЕНЗИЯ НА КНИГУ В.Ф. ХОДАСЕВИЧА «ДЕРЖАВИН» {1}
С первых же страниц этой превосходной книги читателя охватывает очарование, в котором он не сразу отдает себе отчет. «Подобно достаткам, и чины его были невелики, хотя от начальства он пользовался доверием, от сослуживцев — любовью. Брак не прибавил ему достатку...» «Державинской Музой, разумеется, не любопытствовали...» «Таким виделись ему Бибиков,
1
В. Ф. Ходасевич, Державин, Издательство «Современные записки», Париж, 1931 г.
Об этом приеме, пожалуй, можно вести теоретический спор. Свои статьи о современных писателях В. Ф. Ходасевич пишет все же иначе, — тогда есть ли основания пользоваться пушкинской фразой в книге о Державине? Но художественная прелесть приема вполне его оправдывает: победителей не судят.
«Автор предлагаемого сочинения, — говорит В. Ф. Ходасевич, — не ставил себе неисполнимой задачи сообщить как-либо новые неопубликованные данные. Нашей целью было лишь по-новому рассказать о Державине и попытаться приблизить к сознанию современного читателя образ великого русского поэта — образ отчасти забытый, отчасти затемненный широко распространенными, но неверными представлениями».
Это совершенно верно. Историки часто бывали очень несправедливы к Державину. Один из них, например, писал: «Державин играл при дворе Екатерины или, вернее, при дворе Платона Зубова такую роль, по сравнению с которой роль Тредиаковского при дворе императрицы Анны представляется исполненной достоинства... Певец Фелицы был весьма искусный торговец закулисными влияниями, «панамист» восемнадцатого века». Совершенно иначе изобразил Державина автор настоящей книги — изобразил, думаю, гораздо вернее и в психологическом, и в историческом отношении. Зато, быть может, не всегда справедлив В. Ф. Ходасевич к врагам или к недоброжелателям Державина. Так Н. И. Панин, как почти все члены этой семьи, был человек выдающийся и независимый — в книге он изображен не совсем таким. Выдающимся человеком был и П. В. Завадовский, которого автор определяет, как «главного мошенника» в деле Заемного банка. Также и в столкновении Державина с Румянцевым по вопросу о вольных хлебопашцах, кажется, большинство историков основательно считает позицию министра-поэта мало выигрышной.
В. Ф. Ходасевич отводит много места рассказу о политической деятельности Державина. О нем, как о поэте, автор говорит короче, — и об этом должно пожалеть: страницы о том, как была написана ода «Бог», едва ли не самые сильные в книге; они могли и должны были бы войти в классическую хрестоматию.
С редким искусством написана, впрочем, вся книга. Привожу лишь несколько образцов блестящей прозы Ходасевича: «Против добродетели Александр I ничего не имел. Он любил всю полноту своих прав — право на самоограничение, может быть, даже в особенности. Способность относиться к себе самому со спартанской суровостью порой умиляла его до сладких слез» (стр. 236). «Через день Державин, зайдя посетить их и нашед случай с оной невестой говорить, открылся ей в своем намерении». Благоразумная Даша ответила, что принимает оное себе за честь, но подумает, «можно ли решиться в рассуждении прожитка». Она оказалась даже не прочь рассмотреть его приходные и расходные книги, дабы узнать, «может ли он содержать дом сообразно с чином и летами». Книги она продержала у себя две недели, после чего дала волю нежному чувству и объявила свое согласие» (стр. 186). «Была уже полночь, когда Параша пришла с панихиды. Вдруг внизу раздалось похоронное пение. Гроб только что понесли» и это пение вполголоса походило скорее на протяжные стоны, которых, может быть, не было бы и слышно, если б не тишина, наступившая во всем доме. Параша бросилась запирать двери, чтоб Дарья Александровна ничего не услышала. Потом, подойдя к окну, она увидала внизу толпу людей с фонарями. Неся гроб на головах, они стали спускаться с горы. Ясно светились широкие серебряные галуны на гробе, который все удалялся и наконец донесен был до лодки. В черном Волхове отражались звезды июльского неба. На носу поместились певчие, на корме перед налоем псаломщик читал молитвы. Малиновый гроб был поставлен на катафалке, воздвигнутом посредине лодки; черный балдахин колыхался над катафалком. По углам стояли четыре тяжелых свечи в церковных подсвечниках. Лодка шла бечевою, за ней следовала другая с провожатыми. Ночь была так тиха, что свечи горели во все время плавания» (стр. 314).
Этим описанием похорон Державина заканчивается книга. Лучше о Державине, вероятно, никто не напишет. Мы с нетерпением будем ждать книги о Пушкине. В. Ф. Ходасевич, один из самых замечательных русских поэтов, дал превосходный образец и трудного искусства биографии.