Рецепт моего (не)счастья
Шрифт:
— Веселишься? — хмыкнул отец. — Ну-ну. Это неплохо на самом деле. Главное, чтобы веселье сочеталось с твоей работоспособностью.
— Я буквально горю, — заверил я отца и уткнулся в телефон — там мне смс от Бояркиной пришло. А это означало, что папуля мог встать на пьедестал, вещать хоть три часа — мне пофиг. У меня тут пульсирует новорождённое чудо, что наполняет меня просто невероятной энергией, которую я не собирался тратить на замшелые офисные проекты, на которых пора бы крест поставить, а не печать «в разработку».
В четверг я
Илону это не страшило. Она куда лучше справлялась со всеми задачами, что ставила перед собой. Я ей даже немножко завидовал. Мне не хватало силы духа противостоять, доказывать свою правоту или расплеваться с отцом окончательно, чтобы наконец-то перестать даром протирать штаны в семейном бизнесе, который, если так пойдёт и дальше, всё равно рухнет или потребует основательной реорганизации, которая будет больше похожа не на реанимацию, а на пышные похороны, после которых — лыко мочало, начинай сначала.
— Привет, — шагнул я ей навстречу, как только она спустилась по ступенькам. Сегодня у неё один хвост. Волосы гладко убраны, только кокетливая прядка вместо чёлки выбивается.
Я вдохнул её запах и полетел. Оказалось, я скучал. Очень сильно. Все эти дни были чем-то нереально-виртуальным. Я успел позабыть, как она улыбается. Никакие видеосеансы не могли отобразить её мимику, жесты, передать тонкий флер, что узкими лентами проникал внутрь мозга, туманил его и заставлял перейти на какой-то новый уровень ощущений.
Я чувствовал себя каким-то конченным неадекватом. Я с трудом удерживал руки на месте, чтобы не касаться её. Может, потому что она не давалась, мне хотелось присвоить эту своенравную девчонку ещё больше.
— Привет, — удивилась Илона и спросила: — А что ты здесь делаешь?
Да так, мимо пробегал случайно, увидел вас, прекрасная незнакомка, понял, что пройти мимо нереально, а поэтому решил поздороваться и попытать счастья: а вдруг мне что-нибудь обломится?
— Встречаю тебя из университета, — не стал язвить, натянул на лицо самую свою блистательную улыбку и протянул Илонке букет цветов.
— Это мне? — не поверила она, но цветы приняла, уткнулась носом в тугие бутоны и счастливо моргнула.
Только за это я готов был тотчас же слетать куда-нибудь на Альфа-Центавру и приволочь ей серо-буро-малиновую мохнатую тварюшку, лишь бы снова увидеть вот это выражение на Илонкином лице.
— Тебе, конечно, — упивался я только тем, что стоял с ней рядом.
— Спасибо, — снова уткнулась она в розы. Щёки у неё покрылись румянцем. Кажется, кто-то смущается, но мне это тоже нравилось. Такая юная и чистая. Правильная и неискушённая.
И тут я вспомнил Виталика. Настроение резко упало вниз. Дарили. И ухлёстывали. А я ничем не отличаюсь от толпы её поклонников.
— Ты, наверное, проголодалась? Пойдём, пообедаем вместе. А заодно и поболтаем. Я хочу слышать твой голос.
Она вскинула на меня глаза и пошла рядом. Мою протянутую руку проигнорировала. Ну, ладно. Будем приручать. Не всё сразу, как говорится.
Глава 10
Илона
Хотите знать, как приколотить парня к себе намертво?
Записывайте. Второй обязательный ингредиент в рецепте личного счастья — это недоступность. Доступные девушки хороши, бесспорно. Но те, что не даются в руки, будят воображение, заставляют мужчину ощутить себя охотником или ловцом, — выигрышно отличаются от безотказных.
Важное примечание: не переборщить. Если игра в недотрогу перейдёт всяческие границы, мужчины со слабым охотничьим инстинктом могут охладеть и обратить взор в сторону более доступных объектов.
Нет, конечно, я не играла с Островским. Это происходило как-то само по себе. В силу моральных принципов, вбитых мне в голову, и чувства собственного самосохранения.
Я пускала слюни на его смс. Я пузырилась от восторга, когда слышала в телефоне его голос. Я крепко сжимала крест-на-крест ноги, когда видела его лицо с экрана. Внутри меня творилось что-то невообразимое. Ёкало, томилось, рвалось наружу, как птица, что вынуждена томиться в клетке.
Я зависала с блаженным выражением на лице и грезила наяву. Тут учиться нужно, а я в эйфории пребываю, почти в нирване.
Людка только языком цокала, как бабка старая, да головой качала, неодобрительно поджимая губы.
— Поплыла ты, мать. Прям нехорошо плывёшь — горишь и таешь, как свеча, в которой огня слишком много.
— А что в этом плохого? — пыталась я возражать.
— Да ничего, собственно, кроме одного: никто не знает, что у него на уме. Такие, знаешь ли, на нас не женятся. Мы для них что-то вроде развлечения. Разобьёт тебе сердце, а потом попробуй по кусочкам собрать. Уж лучше не влюбляться сильно, понимаешь? Лучше уж позволять себя любить и благосклонно принимать знаки внимания. Как парень погудеть он вполне. А для жизни надо искать что-то другое.
— Почему? — не хотела я её понимать, хотя внутри что-то такое скребло осторожной лапой. — Чем он отличается от других парней?
— Ну, он из другого мира, — компетентно поясняла Людка. — Видно же: не из простых. А у таких всё давно схвачено. Они там деньги на деньгах женят, а золушки если и появляются в их арсенале, то совсем для других целей. У него небось невеста имеется. Договорная. Ну, там папы договорились между собой. Укрепят связи браком. Женится он на какой-нибудь швабре силиконовой.