Речной бог

Смит Уилбур

Мой гнев начал улетучиваться перед простой и крепкой верой в торжество добра.

– Тан, милый друг мой, как же ты наивен! Никто из живущих на земле людей не будет благодарен за нелицеприятную правду, которую вколачивают ему в уши. Но ты и без этого сыграл на руку вельможе Интефу.

– Вельможе Интефу? – Тан уставился на меня. – А что в этом плохого? Ты говоришь так, как будто он мой враг. Великий визирь был лучшим другом моего отца. Я знаю, что могу довериться ему и он защитит меня. Он поклялся моему отцу, когда тот лежал на смертном одре…

Я увидел, что, несмотря на хорошее настроение и нашу дружбу, он начал сердиться на меня, может, даже первый раз в своей жизни. Я знал также: в гневе Тан страшен, хотя разозлить его довольно трудно.

– О, Тан! – Я наконец обуздал свой гнев. – Я был несправедлив к тебе, я должен был столько тебе рассказать, но не сделал этого. Все совсем не так, как ты думаешь: я, трус, не мог рассказать, что Интеф был смертельным врагом твоего отца.

– Как может это быть правдой? – Тан покачал головой. – Они же были друзьями, лучшими друзьями. В самых первых моих воспоминаниях отец и Интеф смеются рядом друг с другом. Отец говорил мне, что я могу доверить свою жизнь вельможе Интефу.

– Благородный Пианки, вельможа Харраб, правда верил в это. Но это стоило ему состояния и даже самой жизни, которую он доверил Интефу.

– Нет-нет, ты глубоко ошибаешься. Мой отец стал жертвой цепи несчастий…

– И каждое из этих несчастий было подготовлено вельможей Интефом. Он завидовал твоему отцу, его добродетелям и любви народа к нему, завидовал его богатству и влиянию на фараона. Понимал, что вельможа Харраб будет назначен великим визирем гораздо раньше его самого, и ненавидел за это.

– Я не могу поверить тебе, я не могу заставить себя поверить. – Тан покачал головой.

Последние остатки моего гнева улетучились.

– Я все тебе объясню. Как давно я должен был сделать это! Я предоставлю все необходимые доказательства. Но сейчас у нас нет времени. Ты должен довериться мне. Вельможа Интеф ненавидит тебя так же, как он ненавидел твоего отца. И ты, и госпожа Лостра в опасности. Вам грозит не просто смерть – вы можете потерять друг друга навеки.

– Но разве это возможно? – спросил Тан в смятении. Его потрясли мои слова. – Я думал, вельможа Интеф согласился на наш союз. Разве ты не говорил с ним?

– Да, говорил! – вскричал я, схватил Тана за руку и засунул ее себе под плащ. – Вот его ответ. Пощупай рубцы, оставленные кнутом! Он выпорол меня только за то, что я попытался заговорить о браке между тобой и госпожой Лострой. Вот как он ненавидит тебя и твою семью.

Тан уставился на меня, потеряв дар речи, и я понял, что он наконец поверил мне и теперь я могу обратиться к тому предмету, который владел моими мыслями гораздо больше его несвоевременной речи или кровной вражды великого визиря, что продолжалась на протяжении стольких лет.

– Выслушай меня, дорогой друг, и соберись с духом. Самое трудное впереди. – С ним нельзя говорить иначе, и мне пришлось прямо сказать ему все. – Вельможа Интеф не только не согласился на ваш брак, но этой же ночью он дал клятву отдать руку своей дочери другому. Она должна немедленно выйти замуж за фараона Мамоса и, после того как подарит ему сына, станет его главной женой и супругой царя. Царь сам объявит об этом в конце праздника Осириса. Бракосочетание состоится в тот же вечер.

Тана закачало, и в лунном свете его лицо побледнело, как у покойника. Долгое время мы оба были не в силах произнести хоть слово, а потом Тан повернулся и пошел от меня по полю. Я следовал за ним, не выпуская его из виду, пока он не увидел кучу черных камней и не уселся на нее с усталым видом старика. Я тихо приблизился к нему и сел рядом, чуть пониже. Я намеренно молчал, пока он не вздохнул и не спросил:

– А Лостра согласилась на этот брак?

– Конечно нет. Она наверняка ничего еще не знает. Неужели ты можешь хоть на мгновение поверить, что ее возражения будут чего-то стоить против воли отца и желания фараона? Сейчас ее слова ничего не значат.

– Что же нам делать, старина?

Несмотря на свое горе, я был благодарен ему за это «нам», так как оно включало меня в число его друзей.

– У нас есть только одна возможность, – предупредил я его. – В тот же вечер, когда фараон объявит о бракосочетании с госпожой Лострой, он прикажет заключить тебя под стражу или, что еще хуже, подпишет приговор о смертной казни. Царь слушает вельможу Интефа, и тот убедит его. А повод у него для этого найдется. Тебя обвинят в попытке мятежа.

– Я не хочу жить без Лостры и не хочу другой жены. Если царь отнимет ее у меня, пусть забирает мою голову как свадебный подарок. – Он сказал это без всякой театральности, и мне с трудом удалось разыграть гнев и презрение.

– Ты говоришь как старая жалкая старуха, которая отдает себя в руки судьбы и даже не пытается бороться. Как ты можешь говорить о прекрасной и бессмертной любви, если ты не хочешь бороться за нее?

– Как можно бороться с царем и богом? – тихо спросил Тан. – С царем, которому ты дал клятву верности, и богом, который так же далек и недоступен для смертного, как солнце.

– Как царь он недостоин твоей верности. Ты же ясно показал это в своей речи. Он слабый, сомневающийся старик, который разделил два царства и заставил нашу родину обливаться кровью, стоя на коленях.

– А как быть с богом? – тихо переспросил Тан, как будто его не интересовал мой ответ, хотя я знал, что он был очень религиозным человеком, как и многие великие воины.

– С богом? – Я постарался говорить издевательски. – В твоей руке с мечом гораздо больше божественной силы, чем во всем его маленьком слабом теле.

– Так что же ты предлагаешь? – спросил он обманчиво тихо. – Чего же ты от меня хочешь?

Я перевел дыхание и выпалил:

– Твои подчиненные, твои воины пойдут за тобой в подземное царство. Народ обожает тебя за смелость и честность… – Я остановился, потому что лицо его в лунном свете не предвещало ничего хорошего.

Тан молчал. Я успел насчитать по крайней мере двадцать ударов собственного сердца, прежде чем он мягко приказал мне продолжать:

– Говори, говори все.

– Тан, ты станешь благороднейшим фараоном нашей родины, нашей Та-Мери, за последнюю тысячу лет. Вместе с госпожой Лострой ты сможешь повести страну и весь народ к былому величию. Призови свои отряды и иди со своими людьми по насыпи туда, где находится этот фараон, беззащитный и легкоуязвимый. К восходу солнца ты станешь правителем Верхнего царства. Через год ты победишь узурпатора, и оба царства воссоединятся. – Я вскочил на ноги и встал к нему лицом. – Тан, вельможа Харраб, твоя судьба и любимая женщина ждут тебя. Бери же их в свои руки, могучие руки воина!