Речные заводи (том 2)
Шрифт:
– Бессовестный ты негодяй, – отвечал Ли Куй. – Грабишь народ и чернишь мое имя! Даже топоры и то завел такие же, как у меня! Вот я сейчас заставлю тебя попробовать этого топора.
И, выхватив у него топор, он высоко занес его, но разбойник испуганно воскликнул:
– Дорогой отец! Убив меня, ты убьешь сразу двух человек!
Услышав это, Ли Куй остановился и спросил:
– Как же это так?
– Да разве я осмелился бы заниматься грабежом, – отвечал на это Ли Гуй, – если бы у меня дома не было престарелой матери, которой сейчас уж девяносто лет и которую некому кормить, кроме меня. Ведь только поэтому я и решился присвоить ваше уважаемое имя, чтобы наводить страх на путников и отбирать у них пожитки. Но, по правде говоря, я не причинил вреда ни одному человеку. Если вы, почтенный отец, сейчас убьете меня, то моя мать умрет с голоду!
И тут Ли Куй, который сам был сатаной и, не моргнув глазом, мог спокойно убить человека, выслушав пленника, подумал про себя: «Я пришел сюда для того, чтобы позаботиться о своей матери, и если я лишу жизни человека, который беспокоится о том, чтобы его мать не голодала, то ни небо, ни земля не простят мне этого».
– Ну, ладно, – сказал он, – я оставлю тебе, стервецу, жизнь! – и отпустил своего пленника.
Поднявшись с земли и не выпуская из рук топора, Ли Гуй с благодарностью низко поклонился Ли Кую.
– Запомни же, что Черный вихрь – это я! – сказал ему Ли Куй. – И не смей больше пятнать мое имя!
– Раз уж вы помиловали меня, то и вернусь домой и займусь другим делом, – отвечал Ли Гуй. – Никогда больше не воспользуюсь я вашим именем и не буду никого грабить.
– За то, что ты такой почтительный сын, – промолвил Ли Куй, – я дарю тебе десять лян серебра. Ты сможешь заняться другим делом, – и, вынув слиток серебра, он передал его Ли Гую, а тот поклонился ему с благодарностью и ушел. А Ли Куй, смеясь про себя, сказал:
– Напоролся же этот парень на меня! Если он действительно почтительный сын, то, конечно, займется теперь другим делом. А если б я прикончил его, то ни небо, ни земля не простили бы мне этого. Ну, мне тоже надо идти, – и, взяв свой меч, он зашагал вперед по горной тропинке.
Он шел так примерно до полудня, а потом почувствовал голод и жажду. Но кругом были только узенькие горные тропинки и никаких признаков кабачка или постоялого двора. Пробираясь вперед, он вдруг увидел вдалеке, в горной долине, две крытых соломой хижины. Ли Куй поспешил туда и заметил, как из-за хижины вышла женщина: волосы ее украшали полевые цветы, лицо было сильно набелено и напудрено. Положив свой меч. Ли Куй поклонился и сказал:
– Сестра, я путник. Я проголодался и хочу пить. Но по дороге нигде не встретил ни трактира, ни кабачка. Не можешь ли ты дать мне чего-нибудь поесть и выпить. За все это я заплачу.
Взглянув на Ли Куя, женщина не посмела ответить ему отказом и произнесла:
– Вина-то у нас здесь достать негде, а вот поесть я могу вам что-нибудь приготовить.
– Ну и то хорошо, – сказал Ли Куй. – Только приготовь, пожалуйста, побольше, я сильно проголодался.
– Если я сварю один шэн риса, не будет мало? – спросила женщина.
– Приготовь лучше сразу три шэна, – сказал Ли Куй.
Женщина разожгла очаг и пошла к ручьто помыть рис. Вернувшись, она занялась приготовлением пищи. А Ли Куй пошел за хижину оправиться. И вдруг он увидел, как из-за горы вышел человек и, прихрамывая, направился к хижине. Ли Куй притаился за дверью, решив выждать. В это время женщина вышла, чтобы нарвать овощей, но остановилась, поджидая пришедшего, и потом спросила:
– Дорогой мой, где это ты поранил себе ногу?
– И не говори! – отвечал тот. – Сегодня мне угрожала такая опасность! Мы с тобой могли больше никогда не встретиться. Помнишь, ты сама говорила, что у меня злая судьба? Целых полмесяца бродил я, поджидая какого-нибудь одинокого путника, но так у меня ничего и не получилось. И вот сегодня попался мне, наконец, один, и как ты думаешь, кем он оказался? Это был сам Черный вихрь! И дернул же меня черт столкнуться с этим ослом! Я не мог с ним справиться. Он ударил меня своим мечом, и я полетел на землю. Он уже хотел было убить меня, но мне удалось обмануть его. «Если ты убьешь меня, – сказал я ему, – то убьешь сразу двух». Тогда он спросил, что это значит, а я опять же обманул его: «У меня дома осталась девяностолетняя старуха мать, кроме меня некому ее кормить, и она помрет с голоду». Тогда этот проклятый осел поверил мне и оставил меня в живых. Он даже дал мне слиток серебра, чтобы я мог заняться другим делом и поддерживать свою мать. Боясь, что он может передумать и догнать меня, я поспешил спрятаться в уединенном местечке и соснул там немного, а потом, обогнув гору, пришел сюда.
– Тише! – предупредила женщина. – Только что сюда пришел какой-то здоровенный черный парень и попросил меня приготовить ему еду. Наверно, это он и есть. Вон он сидит около дверей. Пойди тихонько и посмотри, если это действительно он, тогда давай мы подмешаем ему в кашу немного дурману, и он потеряет сознание. Тут-то мы уж сможем справиться с ним, заберем его деньги и переселимся в город, а там откроем какую-нибудь торговлю. Это будет лучше, чем оставаться здесь и заниматься разбоем.
«Ну и тварь, – подумал Ли Куй, подслушав этот разговор. – Я пощадил его да еще дал денег, а он за все это собирается покончить со мной! Нет, небо этого не потерпит!» И он притаился за воротами. В тот момент, когда Ли Гуй вошел в ворота, Черный вихрь схватил его за грудь. Женщина в страхе убежала. Тут Ли Куй, крепко держа Ли Гуя, повалил его на землю и, выхватив из-за пояса меч, отсек ему голову. Потом, с мечом в руке, он подскочил к воротам, чтобы схватить женщину, но куда она скрылась, он так и не знал. Войдя в дом, Ли Куй все обыскал, но ничего не нашел, кроме двух старых бамбуковых корзин, наполненных всякой рухлядью. На дне одной из них он обнаружил немного мелочи и женские украшения для волос. Затем он снова подошел к Ли Гую и, взяв у него свой слиток серебра, положил в узел.
После этого он подошел к очагу и увидел, что засыпанные в котелок три шэна риса уже готовы. Не было только овощей. Ли Куй наложил себе в чашку каши, поел немного, а потом вдруг рассмеялся и сказал:
– Ну и дурень же! Перед ним лежит прекрасное мясо, а он не знает, что с ним делать!
Тут он выхватил свой кинжал и, подойдя к Ли Гую, отрезал от его ноги два хороших куска мяса. Помыв мясо в воде, он выгреб из очага горячие угли, на которых и стал поджаривать его. Наевшись досыта, он бросил тело Ли Гуя под дом и поджег дом со всех строи, а потом взял меч и пошел по горной тропинке дальше.
Когда он подошел к лавочке Дуна, солнце уже склонялось к западу. Он быстро вбежал в свой дом и услышал, как мать спросила:
– Кто там?
Взглянув на нее, Ли Куй увидел, что она совершенно слепа. Сидя на кровати, старуха напевала буддийские молитвы.
– Мама! – воскликнул Ли Куй. – Это пришел Железный бык!
– Сынок мой, – заговорила старуха, – тебя слишком долго не было дома! Где же ты жил все эти годы? Твой старший брат работает по найму в чужих домах, и его заработка едва хватает на то, чтобы самому прокормиться, а меня кормить он уже не в силах. Я часто думала о тебе и даже глаза все выплакала. Видишь, я совсем ослепла. Но как же ты жил?
«Стоит мне сказать, что я присоединился к разбойникам в Ляншаньбо, – раздумывал про себя Ли Куй, – и она, конечно, откажется пойти со мной. Пожалуй, придется обмануть ее».
И он сказал:
– Я теперь стал чиновником и вот приехал, мама, за тобой.
– Ох, это очень хорошо, – отвечала старуха. – Но как же ты пойдешь со мной?
– До дороги я отнесу тебя на спине, – сказал Ли Куй, – а там мы найдем повозку и поедем.
– Подождем все же твоего старшего брата и тогда обсудим, – предложила мать.