Речные заводи (том 2)

Най-ань Ши

– А зачем нам ждать его? Я ведь пойду вместе с тобой, вот и все, – возразил Ли Куй.

Однако, когда они уже собрались уходить, показался Ли Да с кружкой каши в руках. Он вошел в комнату, и Ли Куй, почтительно приветствуя его поклоном, сказал:

– Дорогой брат, давненько мы с тобой не виделись.

– А зачем ты, бездельник, пришел? – проворчал Ли Да. – Опять будешь народ беспокоить?

– Наш Железный бык стал чиновником и вот пришел взять меня с собой, – сказала мать.

– Эх, мать, – промолвил Ли Да, – не верь ты тому, что он наболтал. Когда-то он убил человека, из-за этого и я должен был носить кангу и терпеть страдания. А недавно я слышал,

что он связался с разбойниками из Ляншаньбо и вместе с ними устроил побоище на месте казни в Цзянчжоу, а потом и сам стал разбойником. На днях из Цзянчжоу пришел приказ арестовать его, когда он появится в родной деревне. Власти и меня-то чуть было не забрали, да спасибо одному богатому человеку, который заступился за меня и сказал властям, что мой младший брат вот уже больше десяти лет, как ушел неизвестно куда и с тех пор не возвращался домой. Не иначе, – сказал он, – как какой-то другой его однофамилец сказал, что он родом из этих мест. Кроме того, мой благодетель потратился на то, чтобы подкупить чиновников – и больших и малых – и только благодаря этому я избежал побоев и преследования. А сейчас здесь вывесили бумагу – обещают награду в три тысячи связок монет тому, кто поймает тебя. А на тебя, мерзавца, и смерти нет! Да еще приходишь домой и мелешь тут всякую ерунду.

– Дорогой брат, не сердись, – сказал Ли Куй. – Пойдем лучше вместе со мной в горы и будешь там жить в свое удовольствие. Как бы это было хорошо!

Тут Ли Да возмутился и хотел было побить Ли Куя, но, зная, что ему не справиться с ним, швырнул чашку с кашей на пол и выбежал из дому.

«Видно, пошел донести на меня, – подумал Ли Куй, – а если я попадусь здесь, то мне никогда уже не освободиться. Лучше поскорей убраться отсюда. Мой брат никогда не видел таких больших денег, как слиток серебра в пятьдесят лян. Оставлю-ка я этот слиток здесь на кровати, а когда он вернется и увидит деньги, то не станет преследовать меня».

Развязав пояс и вынув слиток серебра, Ли Куй положил его на кровать и сказал, обращаясь к матери:

– Давай я понесу тебя на спине!

– Да куда же ты понесешь меня? – спросила старуха.

– А ты не спрашивай и не беспокойся. Я понесу тебя, и все будет в порядке.

И Ли Куй тут же взял свою старую мать на спину, зажал в руке меч и, выйдя из дому, зашагал по горной тропинке.

А между тем Ли Да поспешил к богачу и сообщил ему о случившемся. Оттуда он вышел с десятью работниками и побежал домой. Однако, увидев, что матери уже нет, а на кровати лежит большой слиток серебра, Ли Да подумал:

«Брат оставил мне серебро и унес с собой Мать. С ним наверняка пришли еще и другие разбойники из Ляншаньбо. Если я стану гнаться за ним, то они могут прикончить меня. А раз он взял мать с собой, то ей, видно, там будет не плохо».

Между тем пришедшие с Ли Да работники, не найдя Ли Куя, не знали, что им тут делать. Тогда Ли Да сказал:

– Ли Куй унес с собой мать, но по какой дороге он ушел – я не знаю. Тут этих горных тропинок тьма-тьмущая! Ума не приложу, как его догнать.

Видя, что Ли Да ничего не может придумать, работники постояли в нерешительности, а потом разошлись по домам. Однако это к нашему рассказу уже не относится.

Теперь вернемся к Ли Кую. Опасаясь, что Ли Да направит по его следу погоню, он, держа мать на спине, спешил уйти по самым глухим и непроходимым тропинкам. Вскоре стало темнеть, и Ли Куй со своей ношей подошел к подножию горного хребта. Но его слепая мать уже не различала ни тьмы, ни света. Ли Кую этот хребет был известен, назывался он Илин.

Ли Куй знал также, что только по другую сторону этого хребта живут люди.

Итак, при свете звезд и луны беглец осторожно пробирался вперед. В это время мать, обращаясь к нему, попросила:

– Сынок, достал бы ты мне глоточек воды. Пить очень хочется.

– Обожди, мать, немножко, – сказал Ли Куй. – Вот перевалим через гору, попросимся там куда-нибудь на ночлег в приготовим что-нибудь поесть.

– Я сегодня ела только сухую кашу, – продолжала мать, – и сейчас так пить хочется, что просто сил нет.

– У меня у самого во рту все горит, – отвечал Ли Куй. – Ну, уж ты как-нибудь потерпи еще немного. Вот перейдем гору, там я найду воды, и ты попьешь.

– Сынок, я совсем умираю от жажды, – взмолилась. мать. – Помоги мне!

– Да я и сам мучаюсь так, что никакого терпенья нет! – вскричал Ли Куй.

В это время он подошел к огромной глыбе гранита, лежавшей под большой сосной, опустил свою мать на эту глыбу, воткнул в землю меч и сказал матери:

– Ты потерпи немного и посиди здесь, а я пойду поищу для тебя воды. – Прислушавшись, Ли Куй уловил вдали журчание горного ручья и стал пробираться к нему. Наконец, он подошел к ручью и, набирая пригоршнями воду, утолил свою жажду, а потом подумал: «В чем же я понесу воду матери?»

Встав на ноги и оглядевшись по сторонам, он увидел вдалеке на вершине горы кумирню. «Вот это хорошо!» – сказал Ли Куй и стал взбираться на гору. Добравшись туда, он толкнул двери кумирни и заглянул внутрь. Это была кумирня, построенная в честь святого из Сычжоу. Перед статуей бога стояла каменная курильница для возжигания благовоний. Ли Куй хотел взять ее, но оказалось, что она высечена вместе с основанием алтаря. Ли Куй стал тянуть курильницу, но разве мог он сдвинуть ее с места? Тут он так рассвирепел, что схватил ее вместе с алтарем, вытащил на каменную террасу и бросил на камни. Тогда курильница отскочила от алтаря., Схватив ее, Ли Куй снова пошел к ручью. Здесь он погрузил курильницу в воду и, нарвав травы, вымыл дочиста; затем, зачерпнув воды и держа курильницу в обеих руках, осторожно пошел обратно.

Но когда он приблизился к гранитной глыбе под сосной, то не нашел там своей матери: только меч попрежнему был воткнут в землю. Ли Куй позвал мать, но никакого ответа не последовало. Он стал кричать, но никто не откликался.

В сердце Ли Куя закрался страх, и он выронил из рук курильницу. Внимательно осмотревшись по сторонам, он нигде не увидел своей матери. И только отойдя шагов на тридцать, вдруг заметил в траве лужу крови и содрогнулся. Ли Куй пошел по следу крови, и этот след привел его к большой пещере. Здесь он увидел двух тигрят, которые с ворчаньем пожирали человеческую ногу. Ли Куя бросило в дрожь. «Я пришел сюда из Ляншаньбо, – подумал он, – чтобы взять с собой мать. С каким трудом мне удалось донести ее сюда на спине и все это только для того, чтобы тигры сожрали ее! Эта нога, которую приволокли сюда проклятые тигры, нога моей матери».

И тут в сердце его поднялось такое пламя гнева, что он перестал дрожать, а рыжие усы его стали торчком. С мечом в руках ринулся Ли Куй на тигрят, чтобы зарубить их. Тигрята, напуганные нападением, оскалили клыки и, выпустив когти, бросились на врага. Ли Куй, взмахнув мечом, тут же уложил одного, а второй в страхе бросился в пещеру. Но Ли Куй побежал за ним и заколол его. Попав в логово тигров, Ли Куй притаился и стал смотреть на вход в пещеру. А там, оскалив зубы и выпустив когти, стояла тигрица и смотрела в логово.