Рецидив
Шрифт:
— Что у него со здоровьем?
— Никогда не жаловался, классный оперативник, умный, дальновидный, бывший чемпион округа по стрельбе из пистолета с обеих рук. Не знаю, что с ним случилось, а на звонки он не отвечает.
— Может, это после допроса?
Ольга поморщилась.
— Не думаю. Его не в гестапо допрашивали.
— Расскажи о видеокамере.
— Очень необычной формы, три «дюзы» окуляров, странная рукоять — явно не под человеческую ладонь.
— А под чью?
— Мне так показалось, не под человеческую, а скорее под лапу с когтями. Недаром Спицын
Максим скептически покачал головой.
— Ты так об этом серьёзно рассуждаешь, будто сама в это веришь.
— Если бы не видела собственными глазами, реагировала бы, наверное, так же. Пей чай, остынет. Печенье попробуй, с орехами и изюмом, очень вкусное.
Максим послушно взял печенье, обмакнул в чай, пожевал, запил чаем.
— Давно не ел галет, но это действительно вкусное.
— Ты всегда печенье в чай макаешь?
— Да нет, спонтанно получилось. Кстати, где-то я читал, что один австралийский ученый рассчитал оптимальный способ макания печенья в чай. Разные виды печенья намокают с разной скоростью, и ему пришлось перепробовать сотни видов, после чего он вывел формулу, применив уравнение Вашбурна для капиллярного потока в пористом материале.
Ольга фыркнула.
— Идиотизм! Зачем это ему понадобилось?
— Для самоутверждения, наверное.
Ольга нагнулась к столику, в вырез сарафана выглянула её совершенной формы грудь.
Максим задержал на ней взгляд. Снова показалось, будто он уже видел эту красоту, хотя и в иной обстановке.
Девушка заметила его взгляд, села прямее.
— Майор, не отвлекайся. Мы попали в сложное положение, надо что-то делать. Есть мысли?
Он допил чай, хмелея от близости с той, которая нравилась ему всё больше.
— С утра позвоню Пахомычу. Выслушаю предложение мужика, требующего хаур, попробую встретиться с ним. Схожу в твоё Управление, побеседую со спецами, посмотрю видеокамеру.
— Если разрешат. Только не говори, что это я рассказала про камеру.
— Можешь не беспокоиться. Потом поеду в Синдор. Не хочешь присоединиться?
— Хочу, но меня не отпустят.
— Попробую уговорить твоё суровое начальство. Если им нужен результат, а не досужие вымыслы, они перестанут мучиться дурью с арестами.
— Ты словно в другом мире живёшь, — с неожиданной грустью сказала Ольга, — где торжествует справедливость и люди доверяют друг другу. Человечество изменилось, майор, причём изменилось в худшую сторону, и я ему даже сочувствовать не желаю. Моя подруга как-то заявила после того, как муж бросил её: все люди чем-то похожи, особенно тем, что я их всех ненавижу.
Максим усмехнулся.
— Ну, это она в расстройстве была. Хотя Оскар Уайльд тоже признавался в своё время, что чем больше он живёт среди людей, тем больше ему хочется жить среди зверей.
— Ты Уайльда читал? — недоверчиво шевельнула бровью Ольга.
— Не только, я Лондона люблю, О’Генри, Чехова, Лао Шэ, у меня хорошая библиотека, ещё отец собирал. Блока вообще считаю посвящённым в Истинное Знание. У одного поэта [4] есть такие строки:
Милый— Поэт был точно не оптимистом.
4
Евгений Лукин.
— А кто из нас оптимист? Оптимисты давно вымерли, как динозавры, народ понял, что лучше не будет и надо жить реально, а ещё лучше — на халяву, беря от жизни всё.
Ольга покачала головой, не сводя с лица гостя изучающего взгляда.
Максим добавил с грустной улыбкой:
— Это, к сожалению, правда. Хотя меня поражает святая вера простых людей в торжество той самой справедливости. Ну пусть не сейчас, пусть не сегодня, но завтра — точно все будут жить справедливо! И ведь не поспоришь.
Ольга поднялась, укатила столик-тележку на кухню, вернулась.
— Позвонишь?
Максим с сожалением понял, что пора уходить, нехотя встал.
— Непременно.
Несколько мгновений они стояли близко друг от друга, не решаясь переступить разделявшую их черту ложных воспоминаний, потом он с улыбкой бросил к виску два пальца.
— Разрешите идти?
— Идите, — серьёзно ответила она.
Он вышел, не оглядываясь, спиной ощущая её взгляд, и только в коридоре за закрытой дверью дал волю воображению, мысленно поцеловав девушку в губы.
В холле дома никого не было, давешний квадратнолицый сторож Ольги исчез.
Поглощённый мечтаниями, Максим влез в джип, глянул на окна восьмого этажа, гадая, смотрит Ольга в окно или нет.
Оперативники, продолжавшие ёрническую перепалку, притихли.
— Чего молчишь, командир? — не выдержал молчания Брызгалов.
— По-моему, он влюбился, — предположил Савелий.
— Типун тебе на язык! — сплюнул Жарницкий.
— А что я такого сказал?
— С точки зрения биохимии состояние влюблённости сходно с маниакально-навязчивым неврозом. Иначе говоря, любовь — это тяжёлое нервное расстройство. Ты этого желаешь командиру?
Савелий прижал к губам ладонь.
— Я же не знал!
— Прекратить словоблудство! — проворчал Брызгалов. — Командир, у тебя всё в порядке?
Максим очнулся.
— Patuit dea [5] .
— Что?!
— Предлагаю добраться до моего убежища и выпить за любовь.
— Если Петро нам что-либо оставил, — хмыкнул Жарницкий.
— За любовь к кому-то конкретно или просто так? — осведомился Брызгалов.
— Любви просто так не бывает, — заметил Савелий. — Если просто так, то это секс.
5
Найдена богиня (лат.).