Рецидив
Шрифт:
— Брось стрелялку! — посоветовал он, держа стоящего на карнизе «птицечеловека» на прицеле.
Чужак не ответил, сделав два по-птичьи быстрых наклона головы: к одному плечу и к другому. Он явно прикидывал свои возможности. Затем зашипел, как рассерженный гусь, клюнул носом воздух.
— Она… умрёт…
Ольга ошеломлённо посмотрела на галактоида, вдруг проявившего знание русского языка.
Савелий сделал шаг вперёд, и Максим скороговоркой остановил его:
— Стой, он держит её на мушке!
Лейтенант замер.
— Я тоже держу его на стволе, — заметил Брызгалов.
— Не двигайтесь, я не уверен, что мы успеем выстрелить первыми. Попробуем договориться.
— Сойдёте с места… она умрёт…
— Так ведь и ты сдохнешь! — не выдержал Савелий.
— Люди… отвратительны…
— Да и ты не красавец.
— Сава!
— Понял. — Савелий замолчал.
— Тебе не удастся уйти, — покачал головой Максим. — Транспортный ортон заблокирован, проникатель ты не получишь, здание базы стерегут наши люди. Если отпустишь её — гарантирую жизнь.
— Вы… умрёте…
— Возможно, все мы смертны, но не сейчас. Хочешь, устроим соревнования по боям без правил? Говорят, ты у себя на родине большой мастер мочилова, и я неплохо подготовлен.
— С ума сошёл, командир? — изумился Савелий. — Он же нас дома…
— Помолчи! Ну так как? Победишь ты — она твоя, одержу победу я — она уйдёт с нами, да и ты останешься цел. Идёт?
«Птицечеловек» молчал, по очереди разглядывая землян, дёргая головой, как большой петух, оценивающий противника то одним, то другим глазом.
— Оружие… положить…
— Без проблем. — Максим осторожно опустил «бластер» на выступавший из почвы камень. — Твоя очередь.
— Хандль.
Максим помедлил, достал инопланетный «телефон», положил рядом с «бластером», за ним выложил хурракан.
— Они… тоже… и шаг назад…
— Командир! — жалобно пробурчал Брызгалов.
— Кладите!
Оперативники опустили оружие на землю, отступили на шаг.
«Птицечеловек» в мгновение ока слетел с разрушенной стены на колючую поросль кустарника под ней, подержал людей под прицелом «бластера», оценивая их готовность к бою, опустил оружие на упругую шапку кустарника. Неизвестно, чего в этом жесте было больше: уверенности в своих силах или презрения к «условно разумным» существам. Но землян он не боялся.
Максим вышел на свободное пространство, одетый в обычный джинсовый костюм: штаны, рубашка, безрукавка, мокасины. Снял куртку, посмотрел на сжавшую кулачки Ольгу, дёрнул уголком губ.
— Вы как, майор?
— Ждала вас, майор.
— Это хорошо.
И в то же мгновение «птицечеловек» сорвался с места, превращаясь в стремительный призрачный вихрь.
Далеко от Земли
То ли день, то ли ночь
Решение испытать непостижимое Спицын принял скорее вопреки логике, нежели согласно ей. Он привык сначала изучать поступившую информацию, разложить по полочкам, составить общее впечатление о явлении или объекте и лишь потом действовать, направлять людей в аномальные зоны или мчаться туда самому, ждать контакта с инопланетянами, которые — он был уверен на сто процентов — давно жили на Земле, маскируясь под её жителей, и делали свои дела.
Синдорский феномен подтвердил его умозаключения. До этого момента в руках «особого звена» были только следы былых посещений Земли пришельцами: осколки НЛО, загадочные артефакты в виде тоннелей, сооружения на Северном Урале, утонувшие в озёрах и болотах, на севере России, на Кольском полуострове, на плато Путорана и плато Укок на Алтае, в десятках других районов России, но ни один из них не привёл исследователей к разгадке тайн присутствия на планете существ из других миров. И вот в руки случайно попадает не очередной обломок летательного аппарата с необычными свойствами, а совершенно целый работающий аппарат телепортации, оказавшийся у людей то ли по недомыслию владельцев, то ли по разгильдяйству, либо в результате стечения обстоятельств. И Спицын остро почувствовал необходимость рискнуть и усилить свою роль главного специалиста по пришельцам в системе Федеральной службы безопасности. Пришёл момент поставить всё на карту. Вот почему Богдан Никандрович, обладавший неслабым воображением и одновременно практической сметкой, рискнул поверить майору ГРУ, уже побывавшему на иных планетах.
В принципе жизнь давно заставила полковника относиться к парадоксальным событиям, не укладывающимся в рамки официального подхода к человеческой истории, с точки зрения исследователя, а не обывателя, и он всегда с интересом прислушивался к рассказам людей, ставших свидетелями прилёта «зелёных человечков». Сам с ними не встречался, однако НЛО наблюдал не раз, а когда возглавил отряд «контактёров», то и вовсе получил доступ к таким секретам, о которых даже не мечтал.
За пятнадцать лет изучения «аномалки» он исколесил всю Россию, побывал за рубежом — в Индонезии, в Мексике, Перу и Боливии, прошвырнулся по Австралии, побывал в Индии и в Канаде, встречался с учёными и любителями-одиночками, раскапывающими курганы, и убедился в том, что Земля если и не перевалочный пункт для всякого рода «межзвёздных авантюристов», то планета, давно интересующая обитателей иных миров.
Лишь одно событие не случилось, о чём он сожалел: встретить этих самых обитателей и поговорить с ними по душам, спросить, чего они хотят от землян.
Синдорский контакт с неземными «браконьерами», ворующими животных (об этом заговорили и за рубежом) и отправляющих их на другие планеты, окончательно утвердил его в реальности криптоконтактов инопланетян с людьми, а рассказ майора Одинцова о походе на неведомую планету Сьён, воспринятый сначала как фантазия обкурившегося наркомана, получил дальнейшее развитие с получением в руки хаура, аппарата для телепортации объектов.
Хаур оказался в рабочем состоянии, исправно отсылая куда-то за пределы Земли всё, что попадало под его луч. При экспериментах в лаборатории Рубина исчез сначала сотрудник лаборатории Фостенко, а затем стол и часть стены. Плюс полруки молодого учёного Лукаша. К счастью, сам он остался жив.
Спицын понимал всю свалившуюся на него ответственность за создавшееся положение, учитывал и опасность новых запусков хаура, однако уверенность Одинцова и его команды в необходимости телепортироваться в космос ради спасения майора Валишевой подействовала и на него. Решение созрело спонтанно, а так как полковник был человеком дела, то и анализировать ситуацию и ждать возвращения десантников не стал.
Когда лейтенант из группы Одинцова по фамилии Жарницкий нажимал на курок «ракетницы», у Спицына мелькнула мысль позвонить сначала начальнику Управления. Но было уже поздно. Вокруг него сгустилась тьма, стены дома и любопытные лица подчинённых исчезли, и полковник провалился в яму без дна, инстинктивно прижав руки к груди, как во время прыжка с парашютом.
Падение длилось недолго.
Ноги ударились о твёрдое покрытие, в глаза брызнул густой красно-коричневый свет, рот хватанул холодный воздух, ноздри уловили незнакомые запахи наряду со знакомыми — запахи резины, разлитой кислоты и приторных смесей наподобие дымка плавящейся пластиковой тары и стеарина.