Редкая рыбка

Гергенрёдер Игорь Алексеевич

Она сошла в сад. При виде неё Эдди оторвал от стула зад, обтянутый шортами, и воскликнул:

— Я тебе привёз летучую мышь! Увидел у себя на чердаке — думаю: надо обязательно показать тебе…

Повёл её к машине, достал с сиденья картонную коробку, открыл. Ева отстранила его руки с коробкой:

— Отпустите её!

Уже смеркалось. Эдди опрокинул коробку, мышь выпала, но, не коснувшись земли, раскинула крылышки, метнулась в сторону, вверх и снова в сторону. Ева следила, как она носится зигзагами в синих сумерках.

— Пусть теперь живёт в нашем

саду, — сказала довольная.

— Конечно… — произнёс Эдди как-то рассеянно, взял её руку, прижал к своим шортам: под ними выступало твёрдое.

Она не сразу отвела руку — пощупала твёрдое. Вернулись к столику.

— Ну вот! — Эдди весело сказал Лине. — Мы отпустили её на свободу! — объявил так, словно очень гордился тем, что выпустил летучую мышь.

И стал рассказывать о стрижах, которые устраивают гнёзда в кратерах вулканов, и о том, какой вкусный суп получается из этих гнёзд. Он рассказывал о другом, о третьем, пока ей не пришло время отправиться спать.

Эдди когда-то служил с папой в армии, они долго не виделись, случайно встретились на каком-то аукционе. Папа пригласил Эдди к себе, тот увидел Еву, сказал: «Чудесная!» И когда папа отвёз её на побережье, Эдди снял виллу поблизости и стал каждый день навещать Еву и Лину.

* * *

Ромула не было два дня. Он приехал утром, сказал, что завтра улетает на дальние острова. У неё вырвалось растерянное:

— Когда ты прилетишь обратно?

Он развёл руками:

— Ну… через месяц… Может, немного позднее.

Усадил её на колени, поднёс ко рту персик. В комнате были Лина и Эдди, и, когда Ева откусила кусочек персика и по подбородку потёк сок, Ромул не стал его слизывать.

Эдди предложил ему вина, которое всегда приносил с собой. Они посидели за столом, потом Ромул, уходя, наклонился к ней, поцеловал в щёчку. С какой тоской она смотрела ему вслед!

Пошла с Линой и Эдди на пляж, они купались. Ей было грустновато, и Эдди сказал:

— Хотите, поедем в одно местечко под скалами? Там есть канатная дорога!

— Я уже там была, — ответила она, но Эдди уговаривал, и она с Линой села в машину.

Они искупались под скалами, а затем долго катались в кабине, подвешенной к тросу.

* * *

На другой день после завтрака она ходила по саду, скучая. А утро было солнечное, тихое, над цветами гудели пчёлы. Она представляла то, про что прочитала в книге, которую расхвалила ей Лина: как лунной ночью в комнату к девушке забрался по верёвочной лестнице мужчина. Девушка умоляет его уйти скорее, ведь если её братья застанут его здесь, они убьют его. Мужчина бросается перед ней на колени, говорит, что безумно любит её… Этим двоим не скучно лунной ночью — не то что ей солнечным утром в надоевшем саду.

На ней кепи с длинным козырьком — прикрывает глаза от резких лучей. Из-под кепи ниспадают на плечики пряди красивых светло-каштановых волос. Ромул говорил не один раз: до чего она хорошенькая!

За садовой оградой она увидела машину Эдди, задумчиво поправила кепи, а когда направилась к голубой ели, спиной почувствовала взгляд. Эдди уже был в саду, шёл за нею. Она повернулась к нему. Он стоял в кипенно белых шортах, белая тенниска обтягивала выступающий немного живот. Эдди пристально глядел на неё…

Она говорила ему «вы», но сейчас, сказав:

— Эдди… — помедлила и произнесла: — ты влюблён в меня?

От неожиданности он не отвечал, махнул рукой в воздухе, словно у лица жужжал комар, потом, кивнув, проговорил напряжённым голосом:

— Да, я влюблён в тебя.

Она, глядя прямо ему в глаза, сказала:

— Поедем к тебе?

Он шагнул к ней, чтобы подхватить её, но замер, опять кивнул, рассмеялся коротким смехом и протянул ей руку. Ева взяла её, они пошли к дому. Лина, расположившись на террасе в плетёном кресле, с ленцой спросила:

— И что?

Эдди объявил:

— Я добавил в аквариум очень редкую рыбку! только что купил. Хочу показать крошке. И мы посмотрим ролик о черепахах и ящерицах.

— Я хочу посмотреть! — воскликнула Ева с настойчивостью, стоя перед Линой.

Та сказала, словно нехотя:

— К обеду ты должна быть здесь.

— Неужели я её оставлю без обеда? — сказал Эдди раздражённо.

Лина поудобнее устроилась в кресле, держа ногу на ноге.

— Хорошо. Но не позднее трёх вы её привезёте.

Ева пошла с Эдди к машине, он не выпускал её руку, молчал. И ей не хотелось говорить. Её пробирало радостное возбуждение: «Будет снова то… вот-вот будет-будет-будет…» Щекотало любопытство: оно будет, как с Ромулом, или по-другому? чем и как — по-другому?..

* * *

В машине, сидя рядом с Эдди, смотрела в сторону в окно, напуская на себя безразличие, иногда трогала пальчиками длинный козырёк кепи. Она чувствовала взгляд Эдди, который он часто-часто на неё бросал, и как приятна была гордость от этого! она мысленно заливалась счастливым смехом: «Ему не терпится… есть меня… он знает, как ему будет вкусно! ему и мне…» В ней звучали слова Ромула, вспомнилось прочитанное в книге слово «пламенеет», и она мысленно повторяла, скрывая волнение: «Мой тюльпан пламенеет!» И потом: «Мой бутон в росе!» И: «Мой пончик с разрезом ждёт рта!» Она чуть ёрзнула на сиденье: дразняще помнилось ощущение члена в писе, когда он в движении мощно её растягивал.

Они приехали, Эдди хотел взять её за руку, но она не дала её, пошла впереди него к вилле, где была один раз с Линой. Эдди обогнал её, отпер дверь, пропустил в коридор, побежал по нему и встал у двери из непрозрачного стекла:

— Вот сюда… — улыбка у него получилась какая-то беспокойная.

Ева не бывала в этой комнате: большой, залитой светом из нескольких высоких окон, с широкой-широкой кроватью посредине. Спинку у изголовья украшали узоры. Эдди стал стаскивать с кровати покрывало, говоря: