Редкий случай

Дом был кооперативным. Такая система получения жилья существовала при социализме, когда люди оплачивали строительство дома и получали в нем квартиры. А этот дом был еще и одноподъездным – шестнадцатиэтажная башня, в которой кооперативные квартиры получили в основном молодые семьи, коим родители помогли построить дом. И молодые пары тоже стали родителями, детишки рождались друг за другом, и постепенно многие семьи перезнакомились. Были тут и студенты, и люди постарше. И не только москвичи: кто-то купил себе жилье, приехав в Москву из

Молодые мамы вместе выгуливали ребятишек. Анна тоже выгуливала своего уже двухлетнего сына, но процесс этот не любила. Двора, как такового, не было. Прохаживались по старому яблоневому саду весной и летом, зимой катались с горки возле небольшого прудика. Но самое противное было гулять осенью. Ноябрь холодный, слякотный. В коляске ребенку скучно, а топая сам, он все норовил попасть в лужу. Иногда отвлекало появление других приверженцев свежего воздуха, но не надолго.

А ведь прогулку иной раз приходилось сочетать и с полезным делом – походом за хлебом или молоком. Не говоря уже о том случае, когда в магазине появлялось что-то дефицитное. А это могло быть что угодно – куры, колбаса, сыр. Магазин был недалеко от дома, но до него надо было идти пешком в горку.

И как-то Анна, узнав, что торгуют свежими огурцами и зеленым луком, резво потащила туда своего двухлетнего Илюшу, но тот уперся, заревел, а потом и вовсе повалился на холодную мерзлую землю, вопя на весь район. Анна сделала пару неудачных попыток поднять сына уговорами и пояснениями, тот продолжал свой непотребный крик, и Анна оставила его лежать на тротуаре, а сама двинулась в сторону магазина, не оборачиваясь.

Крик стал затихать, и когда Анна оглянулась, увидела, как ее сын, все еще всхлипывая и сопя, идет за ней. Пошли в магазин вместе. Анна поняла, что таким образом она справилась с детской истерикой, но впредь старалась не доводить ситуацию до конфликта.

Сегодняшним вечером они вышли с Илюшей просто погулять, походить, с кем-нибудь пообщаться. Выпавший недавно снег подтаивал, воздух был сырой, но ветер не сильный. Темнело рано, ведь снег еще не покрыл своим белым ковром вечерние улицы.

– Минут сорок подышим, и домой, – думала Анна, поглядывая на часы.

Скрипнула подъездная дверь, из нее вышла еще одна мама с девочкой. Это была Антонина с третьего этажа, с дочкой Аленой. Вот их семья приехала в Москву издалека, из Омска. Муж Антонины был крупным специалистом в области авиации, и его перевели в Москву. Дочка у них была единственная, долгожданная.

Женщины поздоровались, а дети заговорили друг с другом на своем пока еще не очень понятном языке. Алена была младше Илюши. Но у нее были с собой игрушки, а у Ильи машинка, и малыши возились со всем этим богатством, катая машинки по скамейке недалеко от подъезда.

Дверь подъезда время от времени хлопала: соседи то выходили кто зачем, то возвращались домой с работы. Со стороны магазина показалась Татьяна, нагруженная продуктами и новостями:

– Привет, девчонки! В «Продуктах» шпроты в банках завезли и майонез. Вам надо?

– Надо, да с ним тащиться, – раздумывала Анна.

– Да, ладно! – воскликнула энергичная Татьяна. – Одна пасет, другая сгоняет. Делов-то! Ну, я пошла, а то сумки тяжелые.

– Тонь, тебе нужны шпроты и майонез?

– Кому они не нужны?

Женщины посмотрели друг на друга, и Анна предложила:

– Давай, я оставлю тебе Илью, а сама сбегаю. Я быстро!

– А деньги у тебя есть? А-то я вышла на прогулку без денег.

– Хватит, думаю, – Анна вытащила из кармана кошелек, в котором светилась сиреневым 25-рублевая купюра. – Ну, беги.

Анна быстрым шагом отправилась к магазину. По дороге ей встречалась то одна, то другая соседка, сообщая о шпротах и майонезе. Добежала Анна уже в ажиотаже, что такие важные продукты могут кончиться. Конечно же, в этот отдел была очередь. Анна поплелась к хвосту, думая, сколько она тут проторчит, как ее схватила за рукав Лера с 7-го этажа.

– Становись передо мной.

– Так заорут.

– Я с дочерью стою, на тебя занимала, – довольно громко, чтобы слышали в очереди, сказала Лера.

– Спасибо, – шепотом ответила Анна.

Товар был штучный, и отпускали быстро. Анна купила по две банки шпрот и майонеза себе и Анне (больше бы и не дали, не положено!) и, поблагодарив еще раз Леру, собралась бежать обратно.

– Ань, – просящим тоном протянула Лера, – возьми с собой мою Ляльку, мне еще в хозяйственный за мылом надо.

– Конечно, возьму. Тебя у подъезда подождать?

– Подождите!

Лера скрылась за соседней дверью, а Анна, взяв за руку трехлетнюю Ляльку, пошла к дому. И хотя теперь дорога шла под уклон, идти быстро Анна не могла. Рядом с ней семенила послушная тихая Лялька.

Антонина с малышами не скучала. К ним вышли еще желающие погулять, ребятишек прибавилось, да и взрослым было чем заняться – поболтать! Антонина увидела приближающуюся Анну с Лялькой и громко сказала:

– Свинья грязь найдет!

Анна недоуменно посмотрела на нее.

– Ну, как же! Оставила ребенка, ушла, так из магазина чужого привела. Вот и пословица – свинья грязь найдет.

Соседки недружно захохотали. Анна отдала покупки. И пока ждала прихода Леры, и пока ждала денег от Антонины, которая поднималась за ними в квартиру, и пока сама с Илюшей поднималась в лифте на свой 11-й этаж, все думала: как же можно применить такую пословицу по отношению к детям?

О том, что она еврейка, Марина не знала. В стране, которая называлась Советский Союз, афишировать эту национальность было не принято, а интернациональное воспитание не позволяло и вовсе думать о том, какая у тебя национальность, особенно когда тебе 13 лет от роду.

Это незнание Марине ничего не прибавляло и не убавляло. Жила она в городе Харькове, на Украине, которая в те годы была неотъемлемой частью огромного СССР. Свой город Марина считала прекрасным. Она любила широкие проспекты и узенькие уютные улочки в цветущих весной деревьях. Любила грохочущие трамваи и пахнущие бензином автобусы. Любила свою школу, подружек, задиристых мальчишек и даже свою классную, Елену Борисовну, хотя, если честно, то она была вредная… Но не о классной речь, хотя свою роль она еще сыграет в судьбе Марины.