Рефераты для дурёхи
Шрифт:
Интриган неисчерпаем в своих кознях, потому что он пользуется проверенным приемом: уповает на человеческую доброту и человеколюбие, ни капли не веря ни в то, ни в другое. Делая вид, что сочувствует Кассио, Яго рисует Отелло как добродушного и беззлобного простака, тряпку, который так и ждет от Кассио слов прощения, чтобы восстановить его в должности. На самом деле Яго точно знает принципиальность Отелло, его нетерпимость к пренебрежению делами службы (не говоря уже о таком вопиющем нарушении воинского долга, как пьянство во время караула): «Вас разжаловали для острастки. Это больше для виду. Попросите у него прощенья, и он опять растает» (с. 242).
Не менее изощренный прием – отправить Кассио к Дездемоне, чтобы та стала ходатаем за Кассио перед Отелло. Так Яго коварно смешивает семейную жизнь со службой, а любовь и сострадание превращает в подозрительность и упрямство. Эти две вещи закономерно должны закрасться в доверчивую душу Отелло, которого Яго намерен соответствующим образом подготовить.
Яго
Кто упрекнет теперь меня в подлоге?Совет мой меток, искренен, умен.Найдите лучший путь задобрить мавра,Чем помощь Дездемоны. А она Предрешена.Ее великодушье Без края, как природа.Для нее Умаслить мавра ничего не стоит.Она его вкруг пальца обведет.Все это можно разыграть по нотам.Я рыцарь, если Кассио даюСовет, как взять все эти нити в руки.Но в этом соль: нет в мире ничегоНевиннее на вид, чем козни ада.Тем временем, как Кассио пойдетНадоедать мольбами Дездемоне,Она же станет к мавру приставать,Я уши отравлю ему намеком,Что неспроста участлива она.Чем будет искренней ее защита,Тем будет он подозревать сильней.Так я в порок вменю ей добродетель,И незапятнанность ее душиПогубит всех. (с. 244 – 245).Прежде чем приступить к заключительной стадии злодейской интриги, Яго успокаивает отчаявшегося и побитого тяжелой рукой Кассио Родриго: за это, мол, Кассио получил отставку; стало быть, «дела идут на лад» (с. 245), после чего отправляет Родриго спать, в синяках и ссадинах, растратившего почти все свои деньги на удовольствия Яго.
Кульминация подлой интриги Яго – психологический шедевр, свидетельство глубочайшего знания людей. Зло находит лазейку там, где бессильно добро: Яго не клевещет, не давит на Отелло выдуманными историями или нелепыми россказнями – он переспрашивает, сомневается, печально качает головой, скорбит молча. И вот Отелло, доверчивый Отелло, начинает подозревать, прислушивается к тревожному голосу сердца, разговаривает с самим собой. Червь зла проникает в душу Отелло. Он начинает сомневаться в главном, в том единственном, что составляло для него непреходящую ценность жизни – в чистоте и целомудрии Дездемоны. Он поверил Яго, что она как все, что она наставляет ему рога с ангельским лицом. Механизм зла, таким образом, Яго запустил. Правда, он не знал, что механизм этот настолько силен, что раздавит и безжалостно уничтожит его самого. Пока же Яго наслаждается своим всемогуществом в искусстве управлении людьми. Они, благодаря козням Яго, идут на смерть, как на заклание. Яго думает, будто это он постелил для своих врагов (а враги для него – весь мир) жестковатое ложе смерти.
Яго
Не нравится мне это.Отелло
Ты о чем?Что ты бормочешь?Яго
Ничего. Пустое.Отелло
Не Кассио ли это только чтоУшел от Дездемоны?Яго
Быть не может!Как пойманный воришка? Нет, не он.Он вида вашего б не испугался.Отелло
Я все ж думаю, что это он(с. 252). (…)Яго
Скажите, генерал,Знал Кассио о вашем увлеченьеДо вашей свадьбы?Отелло
Знал. Конечно, знал.А что такое?Яго
Так, соображенья.ХочуОтелло
Сличить?Яго
Он с нею был знаком до вас?Отелло
Конечно.И между нами выступал не разПосредником.Яго
Посредником?Отелло
Конечно.А что дурного в этом? Разве онНе стоил этого доверья?Яго
Стоил.Отелло
И оправдал, как видишь.Яго
Оправдал.Отелло
Так чем ты озабочен?Яго
Озабочен?Отелло
Да что с тобою? Что ты задолбилИ повторяешь все за мной, как эхо?В чем дело? Так ли мысль твоя страшна,Что ты ее боишься обнаружить?Столкнулись с Кассио – нехорошо.Меня он сватал к ней – опять неладно!Что у тебя в уме? Ты морщишь лоб,Как будто в черепе твоем запрятанКакой-то ужас. Если ты мне друг,Открой мне все (с. 255 – 256).Дальше в устах Яго должно прозвучать то самое слово, которое сделает Отелло несчастнейшим из смертных, но это слово нужно подготовить многими оговорками, сомнениями, экивоками, довести Отелло до полуобморочного состояния и, наконец, с торжеством изречь: «ревность!» После чего Яго, посеяв зерно сомнения в душу Отелло, что называется делает «откат», отступает, говорит, что все это, быть может, досужие домыслы, ошибка больной души. Но Отелло теперь уже болен окончательно. Ядовитое зерно, зароненное Яго, пустило корни в сердце Отелло, оно растет не по дням, а по часам, и оно неминуемо разорвет душу ревнивца на две половинки, убьет его изнутри. Яго дает Отелло очередной коварный совет: «трезво» следить за Кассио и Дездемоной.
Ревности остерегайтесь,Зеленоглазой ведьмы, генерал,Которая смеется над добычей.Блаженны потерпевшие мужья,Которые все знают и остылиК виновницам позора. Но беда,Когда догадываешься и любишь,Подозреваешь и боготворишь(с. 259).Для полного уничтожения Отелло не хватает только какой-нибудь вещественной малости, пустяка, безделицы. И эта безделица, к радости Яго, находится – платок Дездемоны. Его Отелло подарил Дездемоне после свадьбы. Это семейная реликвия – платок его матери, «расшитый цветами земляники!» (с. 270). Отелло им очень дорожит, потому что мать завещала ему подарить этот платок той, которую он выберет в жены. Платок – магический знак верности: пока платок был у отца Отелло, он был верен его матери. Эмилия, жена Яго, подбирает платок, случайно оброненный Дездемоной, и передает его мужу, якобы пожелавшему снять узор с красивого платка. Этот платок Яго подбрасывает в квартиру Кассио. По ходу дела Яго вслед за платком подбрасывает хворост в уже и без того полыхающую душу Отелло. Он сочиняет фантастическую байку о сне Кассио, во время которого тот якобы выбалтывает тайну своего сожительства с Дездемоной. Только разъяренный ревностью и гневом Отелло мог поверить в подобные грубые сально-эротические россказни Яго:
Я как-то с Кассио лежалНа койке. У меня болели зубы.Я спать не мог. Беспечный ветрогонВо сне всегда выбалтывает тайны.Таков и Кассио. И слышу я:«Поосторожней, ангел Дездемона.Нам надобно таить свою любовь».Он крепко сжал мне руку и со страстьюСтал целовать, как будто с губ моихСрывал он с корнем эти поцелуи,И положил мне ногу на бедро.Потом, вздохнув, пролепетал: «О горе!Зачем ты в руки мавра отдана!» (с. 269)