РЕФЕРЕНС. Часть первая: ‘Карандаш и уголь‘
Шрифт:
— Моё, как вы выражаетесь, шаманство, не бесплатное. Я трачу на каждое действие часть себя. Если делать это медленно, накладывая одно мелкое воздействие на другое, потери компенсируются. Если сделать разом — только за свой счёт. Прибегнув к аллегории — неспешно прогуляться под дождём грозит разве что лёгкой простудой, а врезаться в воду, упав со скалы — всё равно, что в бетон. Хотя и то, и то — вода. В данном случае откат будет такой, что никакая сумма его не компенсирует.
— Я предложу вам нечто,
— И что же это?
— Две недели жизни. Но прямо сейчас и для всех, — заявил Креон.
— Теперь я не понял аллегории.
— Если вы будете настаивать на расторжении договора, то я распоряжусь, чтобы вас, вашу ассистентку, вашу любовницу, которая приходила к вам вчера, и вообще всю вашу группу ликвидировали.
— Какое выгодное предложение! — сказал я скептически.
— Именно, — кивнул своей маской Креон. — Любой срок лучше, чем никакого. Так что идите и колдуйте старательно — если Совет не устроит ваша работа, то вас не устроит финал вашей жизни.
«Можно подумать, если Совет всё устроит, ты меня отпустишь. Гандон надутый», — подумал я, но опять ничего не сказал. Молча вышел.
— Чего он хотел? — накинулась на меня Алиана.
— На грош пятаков прикупить, — отмахнулся я, но, в силу разного культурного бэкграунда, был не понят.
Пришлось объяснить. В конце концов, мы с ней в одной лодке.
— Но это же ужасно! — сказала Алька, когда до неё дошло. — Бедная Кали!
Надо же, у имени Калидия есть менее официальная форма. И моя ассистентка его использует. Как интересно.
— Нам тоже не позавидуешь, — напомнил я.
— У нас целая команда, мы что-нибудь придумаем. А она совсем одна.
Мне бы её уверенность в Слоне и прочих. Отчего-то мне кажется, что по нам разве что Змеямба всплакнёт. Если умеет. Никогда не видел её плачущей.
***
Калидия сидит мрачнее жопы.
— Отец мне всё рассказал.
— Всё? — удивился я.
— То, что вы хотели спасти мне жизнь тоже, если вы об этом. Я ценю ваши благие намерения, но делайте то, что должно.
— И то, что слияние прошло успешно, что ты могла бы преспокойно жить дальше, оставаясь женщиной, он тоже сказал? И что то, что он меня заставляет сделать, будет убийством?
— Да. Отец никогда от меня ничего не скрывает.
— Вот мудак.
Она никак не прокомментировала, а как по мне, Креон просто перекладывает на неё ответственность за собственную подлость. Не просто убить свою дочь чужими руками, но и заставить её добровольно согласиться на это. Запредельное какое-то блядство. В жопу наследную аристократию. Где тут ближайшая «Аврора»? Носовое к бою!
Но сел, достал скетчбук, выбрал карандаш поострее.
— Почему ты позволяешь с собой так поступить? На самом деле? — спросил я, набрасывая
— Что значит «на самом деле»? — зло переспросила девушка.
— До сих пор ты объясняла свою готовность тем, что всё равно умираешь. Терять, мол, тебе нечего, какая разница, как прожить последние месяцы. Не самое убедительное объяснение, поверь. Я повидал немало умирающих, и ни одному из них не было наплевать, как пройдёт остаток его дней. Но допустим.
Я быстрыми штрихами рисовал волосы, слегка закрывающие красивое лицо с упрямо поджатыми губами.
— Теперь ты знаешь, что скорая смерть тебе не грозит. Но продолжаешь настаивать, чтобы я принёс тебя в жертву во славу политической карьеры отца. Возникает вопрос — в чём настоящая причина?
— Не ваше дело! — вскинулась она.
— Смирно сиди, — одёрнул я девушку. — Я тут рисую, между прочим!
— Раньше вам это не мешало!
— Раньше у меня было три месяца. Теперь две недели. Не хочешь, кстати, объяснить, почему? Раз уж отец тебе всё рассказывает.
— Его политическим противникам требуется свалить его быстро.
— Отчего такая спешка вдруг?
— А вы как будто не знаете? — усмехнулась Калидия.
Мне эта усмешка не понравилась. Что-то она обо мне нехорошее думает. Не то чтобы обо мне нечего подумать нехорошего, но всё же.
— Нет, не знаю.
Я правда не знаю. Совпадение сроков, к которым меня принуждал Слон и тех, что обозначил Креон, наводит на определённые мысли, конечно, но и только. Мало ли, почему две недели.
— Это же ваша делегация выдвинула ультиматум!
— Какая она, к чёрту, «моя»? Хочешь верь, хочешь нет, но я впервые об этом слышу.
— Ещё скажите, что не знаете, что им нужно!
— Скажу. Понятия не имею. Меня притащили сюда исключительно ради тебя, барышня. На кой чёрт мне что-то рассказывать?
— Почему мне кажется, — неуверенно спросила Калидия, — что вы говорите правду?
— Потому что мне, в общем, плевать, веришь ты мне или нет. Это совершенно ни на что не влияет. И хватит уже вертеться! Я и так весьма слабый художник.
Какое-то время мы сидим молча. Калидия обиженно сопит, Алька сочувственно вздыхает, я скриплю карандашом. Новая задача требует более точной техники и детализованного рисунка, а у меня с этим дела обстоят так себе. Когда таланта нет, обходишься терпением и усидчивостью.
— Знаете что, — сказала вдруг Калидия, вставая. — Идите за мной.
Мы с Алькой переглянулись, пожали плечами и пошли. Потом дорисую. Если через колено натягивать мир на референс, то уже не важно — две недели или два дня. Да хоть две минуты. Когда падаешь с небоскрёба, то начиная этажа этак с десятого, конкретная высота уже пофиг. Соскребать всё равно не тебе.