Рефлекс

Военный крейсер «Дерзкий» Объединенной республики почти неподвижно висел в пространстве в полумиллиарде километров от беты Гортензии. Корабль медленно вращался вокруг своей продольной оси. Мимо неторопливой чередой плыли звезды, словно «Дерзкий» бесконечно падал во Вселенную. Капитан Герб Колвин видел в звездах карту сражения, таящую в себе неизмеримые опасности. На огромном смотровом экране «Дерзкий» висел над его головой, громада корабля грозила в любой миг упасть на капитана и раздавить, но Колвин, бывалый астронавт, обращал на это мало внимания. «Дерзкий», построенный второпях и брошенный в космос

с вооружением межзвездного крейсера, но без массивных движителей Олдерсона, способных перемещать корабль между звездами, защищал подступы к Нью-Чикаго от налетов Империи. Основной республиканский флот находился по другую сторону беты Гортензии, ожидая неминуемого нападения из той области космоса. Участок, вверенный «Дерзкому», простирался от звезды - красного карлика - на четыре десятых светового года. Карту зоны охранения никто никогда не составлял. Лишь немногие в правительстве Нью-Чикаго придерживались мнения, что Империя сможет добраться до этого сектора, и считанные единицы полагали, что она станет это делать.

Колвин пересек каюту и подошел к буфету из полированной стали. Капитан был высоким (почти два метра) и тощим (почти изможденным), а его аристократическому носу могли позавидовать многие имперские лорды. Светлые, соломенные волосы с трудом поддавались расческе, но капитан носил фуражку только в обязывающих к тому случаях. Его подбородок украшала довольно заметная борода. Двадцать четыре недели назад, когда «Дерзкий» начал свое патрулирование, капитан Колвин был чисто выбрит. Когда-то он уже отращивал бороду, вдруг решил, что борода ему не нравится, и сбрил ее, но потом взялся отращивать снова. Теперь он радовался, что не прошел ежегодную депиляцию. Уход за бородой был одним из немногих развлечений, доступных мужчинам во время скуки бесконечного патруля.

Открыв буфет, капитан взял из держателей стакан и бутылку и перенес на письменный стол. Виртуозно учитывая эффект Кориолиса, Колвин наполнил стакан, не расплескав на ковер ни капли спиртного. Поставив виски на стол, повернулся к смотровому экрану.

Сказать по совести, смотреть было не на что. Отсюда не видно было даже центра его вселенной, Нью-Чикаго! Дабы поддержать патриотический настрой Комитета государственной безопасности, Нью-Чикаго теперь именовали Союзом. Капитану Гербу Колвину никак не удавалось это запомнить, и Джерри, офицеру по политической части, доставляло немалое удовольствие поправлять его каждый, черт подери, раз. Союз был центром всего, источником скуки и подспудного беспокойства, но отсюда его нельзя было разглядеть даже в телескопы: мешало солнце. Красный карлик, до того близкий, что лишал бету Гортензии ее кометного гало, - и тот казался отсюда лишь тусклой красной искрой. Первый сигнал об атаке появится на экранах мостика задолго до того, как взгляд Колвина найдет точку, черную на черном, которая может оказаться военным кораблем Империи.

Патрулировать «Дерзкому» предстояло шесть месяцев, и все это время в голове Колвина будет гвоздем сидеть вопрос: «Нападет ли Империя?»

Сепаратистская война, положившая конец Первой Империи Человека, распалась на тысячу малых войн, которые в свою очередь распались на бесконечную череду боевых столкновений. В заселенном людьми космосе осталось множество планет, где цивилизация уже погибла; многие другие утратили возможность совершать космические полеты.

Даже Спарта понесла урон. Она лишилась флота, но корабли, погибнув, защитили свою столицу. Когда Спарта начала новое восхождение, оно было стремительным. В освоенном человеком космосе вновь овладели искусством межзвездных перелетов. Технология Поля Лэнгстона сохранилась в записях многих имперских библиотек - факт важный, поскольку открыли Поле благодаря немыслимой череде трагедий в различных сферах человеческой деятельности. Технология Поля не должна была кануть в лету.

Благодаря Полю Лэнгстона и Движителю Олдерсона из пепла Первой Империи восстала Вторая. Правительство знало, что недостатки Первой Империи привели к войне и что эта война не должна повториться. На этот раз надлежало объединить все человечество: пусть не останется планеты вне имперского союза и пусть не будет среди этих планет такой, что могла бы бросить вызов императору и сенату. Если ради обретения человечеством мира несколько планет должны погибнуть, да будет так.

Клятва была дана, и, в то время как другие миры строили торговые суда, Спарта

восстановила военный флот и отправила его в космос. Началось объединение человечества силами фанатиков - молодых женщин и мужчин. Империя распространила свое влияние в окрестностях Круциса и вновь проникла за Угольный Мешок, действуя убеждением, обманом, захватом, а порой карательными мерами, где это требовалось.

Нью-Чикаго одним из первых примкнул к Империи Человека. Мятеж и последовавший переворот явились большой неожиданностью. И вот теперь капитан Объединенной республики Герб Колвин, начальник патрульного заградительного крейсера, ждал ответных действий Империи. В неотвратимости кары он не сомневался и уповать мог единственно на то, что «Дерзкий» будет к этому готов.

Усевшись в просторное кожаное кресло перед своим столом, капитан крутил в стакане питье и посматривал то на фото жены, то на экран. Кресло было трофейное, из захваченного дворца верховного губернатора Нью-Чикаго. (За Союз!) Такое кресло, сделанное из импортной кожи, могло принести небольшое состояние, если расстараться и найти хорошего покупателя. Комитет государственной безопасности не понимал ценности такого предмета обстановки.

Колвин оторвал взгляд от фотографии Грейс и, воззрившись на розовую звезду, плывущую в смотровом экране, задумался об имперских кораблях. Когда Империя нагрянет, появятся ли ее корабли здесь? В том, что Империя приближается, сомневаться не стоило.

С момента отбытия от Нью-Чикаго «Дерзкий» в целом значительно улучшил свои качества. Корабельные инженеры полностью автоматизировали техническое обслуживание корабля - ведь звездоплавателям Республики не пристало выполнять работу, которую можно поручить роботам. Подобно нью-чикагским кораблям и части кораблей Империи, «Дерзкий» был автоматизирован по типу торгового судна. Колвин задумался. Корабли-торговцы - суда не военные и в сражениях не участвуют. Капитану торгового корабля не нужно беспокоиться о том, что в корпусе его судна появится пробоина. Капитану «торговца», если честно, незачем волноваться из-за того, что в любой миг ту или иную часть его оборудования могут вывести из строя. Торговцу не приходится делать мгновенный выбор, от которого зависит, будет его корабль сражаться дальше или сгинет во вспышке слепящего жара.

Однако ни один робот не мог справиться со сложным комплексом проблем системы контроля повреждений, и даже если бы такого робота можно было сделать, ничто, в общем-то, не мешало ему погибнуть в бою первым. В свое время Колвин водил торговое судно и тогда еще не видел причин оспаривать политику Республиканского флота, а теперь, имея опыт командования крейсером, начинал понимать, почему Империя не спешила полностью автоматизировать свои корабли и загружала команды рутинными задачами: мытьем коридоров и заменой воздушных фильтров, выскабливанием котлов на кухне и осмотром внешнего корпуса. Команды имперских военных кораблей брюзгливо сетовали на бесконечность мелких дел во время вахты, зато никогда не сидели сложа руки. За шесть месяцев полета «Дерзкий» стал гораздо лучше, чем был, когда покидал причал с командой бойцов, готовых выполнить свою миссию. Кто они теперь? Колвин откинулся в удобном кресле и обвел взглядом каюту. Чересчур уютная. Даже капитану - в особенности капитану!
– сейчас оставалось лишь заниматься обустройством своего жилища, и Колвин уже сделал в этом плане все, о чем только можно мечтать.

С командой дело обстояло и того хуже. Матросы устраивали драки, гнали в укромных местах самогон, играли и делали ставки. Тот, кто не мог себе этого позволить, умирал со скуки. Все это отражалось на дисциплине. Взысканий в виде внеочередных нарядов не было, никого не заставляли драить медь или чистить котлы, как могли бы поступить со своими провинившимися матросами имперские шкиперы.

Колвин задумался о второй порции виски, но зазвенел сигнал тревоги.

– Капитан слушает, - отозвался Колвин.

На экране появилось раскрасневшееся лицо.

– Корабль, сэр!
– доложил офицер связи.
– Пока не могу указать размеры, но он определенно идет от красной звезды.

Во рту у Колвина мгновенно пересохло. Все эти месяцы ожидания он не ошибался… но от сознания собственной правоты легче не становилось.

– Хорошо. Дайте сигнал «К бою!». Всю команду по боевым постам. Идем на перехват.

Лейтенант Сусаск повернулся к кому-то на мостике, и капитан на секунду замолчал. На «Дерзком» зазвенели сигналы тревоги.