Рефлексор
Шрифт:
– Забыл уже, - пропел красноглазый, - ну дает!
– Два шестьдесят, - сказала продавщица, оторвав наконец-то от Сашки взгляд, - сколько раз повторять можно!
– А уценка за состояние?
Продавщица отвернулась.
– Он к тому же глухой, - уже без раздражения, с заботой даже проговорила последняя женщина.
Сашка пробился через толчею и, не обращая ни на кого внимания, задрав голову, направился в другой конец зала, к кассе. Там было посвободнее, чем у книгообмена.
За кассовым аппаратом сидела по виду родная сестра продавщицы-товароведа.
Сашка стоял и терпеливо выжидал. Ему было неловко прерывать беседу, тем более что краем уха слышал - речь шла о чем-то своем, близком для обоих. "А может, это ее, судьба? вяло думал он, забыв про свои мелочные передряги.
– Может, тот единственный человек? А я лезу..." Ему стало немного стыдно. И он отступил на два шага назад, прислонился к стенке. Кассирша немедленно среагировала:
– Ну что там у вас, давайте.
– Она обаятельно улыбнулась Сашке, на лице было внимание и доброжелательность.
"Вот ведь умеют.
– Сашка раскис, разулыбался в ответ. Отличные девчонки. И чего я, на самом деле, брюзга какой-то! Добрее надо с людьми, ласковей, и они..." Паренек, высвободив подбородок, тоже улыбался.
– Мне два шестьдесят, пожалуйста, в книгообмен.
– И, получив сдачу, добавил: - Большое спасибо.
Продавщица была занята, и пришлось тянуть чек через головы, не стоять же снова в очереди. Сашка старался ни к кому не прислоняться, никого не задевать. Куртку он расстегнул и шарф распустил - в магазине было жарковато и душно.
– Будьте добры.
– Что вам?
– поинтересовалась продавщица, отрываясь от заполнения квитанций и вертя в пальчиках Сашкин чек.
– Да все то же, "Пьесы" Булгакова, забыли?
– Сашка даже улыбнулся, хотя и очень сомневался - видна ли фирменной девушке его улыбка из-за спин.
– А куда пробиваете?
– Что куда?
– Чек - куда?!
– К вам, куда же еще, - промямлил Сашка, ничего не понимая.
– Вот что, идите и перебейте на книгообмен, - сказала продавщица равнодушно.
Сашка забрал чек.
– Но я же и выбивал на книгообмен.
Последняя женщина не выдержала, развернулась, невольно отпихнув Сашку от прилавка:
– Ну что вы людям головы морочите! Ну сколько можно?!
На этот раз он не стал дожидаться, пока парочка обратит на него внимание.
– Мне, пожалуйста, на книгообмен перебейте, - проговорил, стараясь сдерживаться. В голове уже мутилось, и хотечось бросить все к чертовой матери и выскочить на улицу, на мороз, продышаться немного.
Кассирша не улыбалась. Да и паренек стоял, нахмурив брови.
– А о чем вы раньше думали?
Сашка закипел:
– О чем я думаю, это мое дело. Я вас и в первый раз на книгообмен просил выбить!
Было видно, как паренек сжал кулаки в карманах голубенькой дутой куртки, - готовность защищать любимую подругу так и поперла из него, он уже не хмурился, а просто убивал Сашку взглядом. Кассирша была более опытной в общении с капризными посетителями и оттого более спокойной - тоном опытного экскурсовода прозвучало на весь зал, бесстрастно и холодно:
– Надо яснее произносить - куда, а не предъявлять тут претензий!
– Он что там, еще и претензии предъявляет?!
– донесся не менее громко голос продавщицы, у которой, по-видимому, был изумительный слух.
– Да-а, и тут себя показал, и там!
Безо всякой паузы следом пророкотало:
– Я его выведу сейчас, с такими иначе нельзя!
Красноглазый хотел еще что-то добавить, но не успел, Сашка с чеком в руках стоял уже рядом и смотрел прямо в налитые, выпученные глаза. Те краснели все больше. В магазине стало тихо.
– Спасибо огромное!
– внятно проговорил Сашка, получая книгу. Тут же развернулся. Тишина сопровождала его до самой двери.
На улице валил снег. Крупные белые плюхи ударяли в разгоряченное лицо., таяли, стекая струйками со лба и щек на подбородок. Сашка не замечал этого. Его крупно и неостановимо трясло. По дороге он перелистал книгу - в самом начале не хватало тетрадки, из середины был выдран порядочный клок, конца вообще не было. Да и сама книга казалась толстой лишь потому, что ее, видно, основательно проварили в какой-то кастрюле с чем-то жирным и дурно пахнущим, отчего она и разбухла. Сашкиного терпения хватило до угла, до урны - он швырнул книгу с ходу, не замедлив шага, и она, рассыпаясь и трепеща страницами, полетела в черноту отверстия.
"К черту книгообмены!" - раз и навсегда решил он. Но через двадцать шагов одумался. Вернулся. Жаль все-таки книгу, да и при чем тут она! Если уж и срывать на ком-то зло, так... ладно, хватит об этом. Сашка вытер мокрый подбородок. Полез в карманы за перчатками - одна была на месте, другой и след простыл. "В книжном оставил, точно". Он дернулся было от урны в сторону магазина. Но что-то остановило его. Да бог с ней, с перчаткой, что угодно, только не возвращаться туда! Он топтался на месте, чувствуя, что начинает привлекать к себе внимание.
Доставать книгу из урны на глазах у прохожих было как-то неловко, и Сашка не знал, что делать. Это центр, людской поток не прекратился ни на минуту до самой ночи, вот если бы на окраине, там другое дело... Он несколько раз заглядывал в урну, стараясь особо не нагибаться. Но заставить себя сунуть руку в нее не мог, не слушалась рука. К тому же метрах в двенадцати маячил милиционер в огромном черном тулупе. Были видны даже его смерзшиеся, покрытые инеем рыжеватые усы, свисающие по краям рта сосульками. Милиционер временами поглядывал на Сашку как-то пристально, из-под шапки, и тот чувствовал себя человеком, который явно не в ладах с законом. Но зато дрожь и раздражение постепенно покидали его, дыхание становилось спокойней, еще пять минут - и он будет в норме!