Регицид
Шрифт:
Слайдо всегда обращался к нему по имени. Фамильярность уже давно стерла границы между командиром и служившими ему солдатами.
— Коммод, — всегда говорил ему Магистр Войны своим грубоватым тоном. — Все еще крадешься за мной, дитя? Все никак не отстанешь от старого боевого пса?
Сейчас старший сержант Коммод Риланд находился не рядом с Магистром, но он все еще дышал. И собирался продолжать в том же духе.
Будь терпеливым, думал он.
Поэтому сказал:
— Я расскажу тебе.
Так он и поступил.
IV
«Я
Слайдо, Магистр Войны крестового похода на Миры Саббаты
В летописях говорится, что в тот месяц Балхаут пылал. Но эти слова были написаны не ради поэтического сравнения или придания большей драматичности событиям на страницах имперских архивов. Денно и нощно, земля и небо — весь Балхаут пылал.
Бал Прим и Улей Боруна, Заебес-сити и Западные Равнины, Острова Тарка и Долина Возвышения. Каждое важное место на Балхауте подвергалось ужасающей по силе орбитальной бомбардировке, и небеса над ними горели от гнева Магистра Войны. В этом пламени погиб Балополис, столичный город.
Сквозь наполненные серой небеса огромные транспортники разрывали пепельный покров облаков. Покрытые листами брони и наполненные легионами войск корабли стремились первыми коснуться поверхности и высадить солдат для Последнего Сражения.
В последующие годы, когда Балополис стал городом-святыней — монументом триллионам погибших за все время крестового похода — мемориалы, воздвигнутые в честь этого сражения, будут воистину величественными. Десять дней непрерывных побед; десять дней безостановочного продвижения имперцев вглубь территории Архиврага. Обломки уничтоженного флота Архонта низвергались на поверхность, и каждый падающий кусок корабельного корпуса вызывал радостные крики у имперцев, которые наблюдали это зрелище.
Не имея возможности сбежать с планеты, вражеские лидеры забаррикадировались в своих твердынях, а между ними и десантирующимися войсками Слайдо встали легионы их верных последователей.
К вечеру девятого дня Магистр с фанатичностью истового крестоносца довел свою истекающую кровью армию до центра Балополиса. Его воинство осадило сам Верховный дворец, а в пустошь, которой стал город, вступали все новые полки. В каждой записи о Великой Победе эти события будут описываться в мучительных — и многословных — подробностях, ибо смерть Слайдо пребывала всего в паре часов.
Но лишь в нескольких документах описывается лицо Магистра Войны утром того дня, когда он встретил свой рок.
V
— Выглядите уставшим, сэр.
Старик лишь почесал бороду почерневшими от золы пальцами. Ногти его были темными от забившейся под них грязи, а некогда огненно-рыжая борода стала серой, словно камень, в котором местами, подобно искрам угасающего огня, пробивался первоначальный цвет.
Губы старика скривились в подобии улыбки. Выглядело это так, словно его бороду рассекла насмешливая рана.
— Я устал, дитя мое. Вот что случается, когда стареешь, — его взгляд переметнулся на горящий небосклон, на останки некогда величественного Балополиса. По руинам катились орды железных жуков — танки «Леман Русс» и артиллерийские платформы «Василиск» всевозможных типов. Под непрекращающимися залпами осадных бронетанковых рот стены Верховного дворца исходили трещинами и обваливались. В воздухе витал запах пепла и выхлопных газов.
— Уже недолго осталось, — сказал он и закрыл глаза, неуверенный, слышалось ли ему биение собственного сердца или же выстрелы далеких орудий. — Вам стоило бы пока отдохнуть, Магистр.
Слайдо фыркнул.
— Я пока не готов бросить охоту. А ты, Коммод? Все никак не отстанешь от старого боевого пса?
В ответ сержант ухмыльнулся.
VI
Когда рухнули дворцовые стены, от криков имперцев содрогнулся весь город.
Магистр Войны судорожно вздохнул, наблюдая за происходящим с наблюдательного пункта на западной окраине. Вокруг него с заряженными хеллганами гордо стоял Аргентум, офицеры обменивались с бойцами напутственными словами.
— Вы видели это? — спросил старик. Вопрос предназначался одновременно всем и никому в частности, и с этими словами старик улыбнулся. — Узрите, как волна грызунов рвется сквозь бреши.
Прищурившись, Коммод взглянул через визор. Испещренные шрамами бронетранспортеры, обожженные танки, разбитые подразделения солдат в плохо подогнанной броне… все они затекали в проломы, которые имперские орудия оставили в стенах дворца. Находившиеся снаружи войска Архиврага отступали в последний раз, дабы сразиться плечом к плечу со своим Архонтом.
— Я слышал, что крысы всегда бегут с тонущего корабля, — улыбка старика походила на шрам. — Но эти грызуны стекаются к нему.
Его пальцы легли на рукоять меча, пока он наблюдал за растрескавшимся и горящим дворцом, укрепления которого содрогались и рушились в клубах пыли.
Землю возле огромных стен усеивали тысячи трупов, ковер из разодранной плоти и воняющей крови, на котором выделялись кладбища подбитых танков. Наконец, Слайдо отвернулся и закрыл внезапно заболевшие глаза.
— Что случилось, сэр? — спросил один из его бойцов.
— Такая отвага, — старик едва не смеялся, — такая жертвенность. Услышьте и запомните мои слова. Никаким записям и пересказам вовек не описать эти дни. Балхаут станет мемориалом после победы, ради которой мы проливали кровь.
Слайдо вновь взглянул на разрушенные улицы и лежавшие на них тела. Больше смотреть было не на что. Небеса пылали. Город лежал в руинах. Кругом лишь мертвецы.
— Ибо чем еще он может стать? Мы превратили этот мир в могилу.
Каждый из Аргентума, кто услышал эти слова, отметил также и надрыв в его голосе, слышимый, невзирая даже на грохот отдаленной артиллерии и рев двигателей ожидавших неподалеку полковых бронетранспортеров цвета серебра.