Регицид
Шрифт:
— Закончилось, мой Магистр, — согласился Коммод. Он все еще слышал отголоски стрельбы во дворце, которая временами доносилась ближе, и отвернулся, чтобы утереть слезы. — Нужно вытащить вас отсюда.
— Да, да, — буркнул тот. — Валяй. Прекрати хныкать, словно школяр, и помоги старику встать.
— Сделай носилки, — приказал сержант Яэлю. — Неважно из чего.
— Не вздумай подчиниться, Яэль, — Магистр Войны с помощью ближайших солдат поднялся на подгибающихся ногах. — Может, я и умираю, но я не ленивый. Я выйду отсюда
Яэль и Тири поддерживали старика с обеих сторон все время пути. Хотя, скорее, он шел вместе с ними, а не давал тащить себя.
— Возьми мою саблю, Коммод. Очень полезная штука.
— Да, мой Магистр.
XV
Здание сотрясалось с каждым выстрелом далекой артиллерии.
Женщина в маске не стыдилась своих слез — или, по крайней мере, не чувствовала стыда за то, что молча плакала перед таким, как он. Она стояла перед ним все время рассказа, ни разу не прервав его, не предложив воды, когда его голос срывался, и не потребовав более подробного объяснения. Все это время она стояла с ножом в руке.
— Вот что произошло, — сказал Коммод. — Вот как умер твой король.
Карнавальная маска с крючковатым носом осклабилась в преувеличенной издевке.
— Он не был моим королем. Я — Кровавый Пакт. Я служу Гауру. Но Надзибар был лучшим из нас, и я буду скорбеть о нем остаток своих ночей.
— Когда я видел его последний раз, он выглядел далеко не лучшим образом.
Казалось, это ее нисколько не задело.
— Мне грустно потому, что его видели во время исполненного паники и лишенного всякой надежды конца. Но такова воля Сил, и ничему иному не судилось произойти.
Коммод сглотнул, пытаясь хоть немного смочить пересохшее горло.
— Остальное тебе известно. Бои во дворце. Отступление Аргентума. Спасение Магистра Войны.
— Да, — ведьма склонилась ниже, приняв то же полусогнутое положение, в котором она в последний раз резала его кинжалом. — Ты считаешь себя храбрецом, да? Ты задержал нас, так чтобы дряхлый умирающий старик сумел спастись вместе с твоими братьями и сестрами.
Коммод не был тщеславным, но если ему не стоит гордиться подобным поступком, то он даже не знал, каким еще стоило.
— У меня вопрос, — сказала она, и Коммод понял, что она улыбается. — Что случилось с твоим другом? С Яэлем?
— Он находился вместе со мной в арьергарде. Его подстрелили, хотя не знаю, как тяжело. Но перед этим он успел положить четырех ваших.
Она нагнулась еще ближе, прижав лезвие к его горлу. «Вот и оно», подумал он, «начинается».
Но ведьма не убила его. Она моргнула, и ее взгляд упал на кинжал.
— Постой, — прошептала женщина в маске. — У тебя ведь была сабля Магистра. В смысле… твоя сабля…
Коммод ухмыльнулся ей в лицо.
— Трон, как туго ты соображаешь, сука.
Она взглянула на отброшенное раньше изукрашенное оружие. Оружие, которое, как она считала, принадлежит Коммоду.
Ему хватило этого секундного замешательства.
Коммод резко поднял связанные вместе ноги и с силой, которую он копил полчаса, ударил ее в живот так, что она врезалась в стол позади. Он встал на ноги и, все еще привязанный к деревянному стулу, бросился на нее в безумном прыжке — если бы за ним сейчас кто-то наблюдал, происходящее ему явно показалось бы забавным.
Она как раз поднималась, когда он угодил ей ботинками прямо в лицо, разбив щеку, нос и ведьмовскую маску. Он упал на пол и сломал под собою стул, острые обломки которого впились ему в спину и плечи. Его руки были все еще связаны за спиной, но это уже было неважно. Он справится и так.
Коммод прыгнул на стонущую ведьму и прижал коленом горло. Ее глаза-щелки расширились, а лицо стало пунцовым, пока она колотила его по ногам и груди и впивалась ногтями в кровоточащие раны. Коммод шипел от боли, но ни на миг не прекращал душить ее.
— Стоило позвать на помощь, пока была такая возможность, — сказал он.
Она била его ногами по спине и все слабее молотила кулаками по телу. Ее лицо посинело. Коммод крякнул и надавил сильнее. Из ее гортани вырывались глухие, обрывочные щелчки. Наконец, она обмякла.
Сержант не отпускал ее еще тридцать ударов сердца, чтобы она уже наверняка никогда не встала. Пару минут провозившись с танковыми проводами, Коммод поднял Либератус с пола и достал изящную саблю из гладких кожаных ножен.
Он нажал руну активации, и по изогнутому лезвию пробежала молния.
— Было приятно с тобой поговорить, — сказал он женскому трупу, взглянул на единственную дверь, а затем тяжело вылез через разбитое окно.
XVI
Его побег едва ли можно было назвать красивым. Она мастерски его исполосовала, раны болели при каждой попытке бежать со сколь-либо приемлемой скоростью.
Проглатывая боль с каждым болезненным вдохом, Коммод, пошатываясь, брел вперед, через стиснутые зубы текла слюна. В местах, где форма не была порвана, она покраснела от крови. На ногах были десятки порезов. Внутренняя часть ботинок была теплой и хлюпала на каждом шагу, и то явно был не пот.
Довольно скоро он свалится с ног от потери крови — поэтому, в конечном итоге, ведьма все же убьет его своим ножом.
Коммоду не раз приходилось ползти по мусору на четвереньках, но он старался двигаться дальше, невзирая на частые падения. Город был полностью разрушен — целый слой обломков рухнувших зданий и разбитых дорог. На юге вырисовывался дворец, который имперцы отбили всего пару часов назад. Какая-то его часть до сих пор горела за обвалившимися стенами. Ведьма и ее дружки действительно не утащили его далеко.