Регистан где-то рядом (сборник)
Шрифт:
Вижу, док, ты искренне интересуешься нашей службой. Расскажу еще об одном эпизоде рейса.
Припоминаю, что стояло там одинокое дерево у обочины. С одной стороны – скала, а впереди – крутой поворот, поэтому душманы и попытались здесь блокировать и уничтожить нашу колонну. Головную машину подбили, и она остановилась на дороге, преградив проезд другим. Мой водитель, Юрий Тильк, был ранен. Выскочив из горящего автомобиля, он все же открыл ответный огонь. На помощь ему бросился водитель идущей следом машины Сергей Шиндяпкин. Он снял с себя бронежилет и, положив на него Юрку, втащил
Но в тот день наши испытания не закончились. Далее дорога петляла среди горных холмов. Начался крутой подъем. У полуразрушенного кишлака я по радио приказал водителям увеличить скорость – место опасное, удобное для засады. И почти сразу тогда услышал выстрелы. Огненная трасса пунктиром прошла прямо перед кабиной головной машины. Я интуитивно откинулся назад и поднял стекло, на которое был накинут бронежилет – защита от пуль и осколков. По радио я вызвал командира боевого охранения старшего лейтенанта Гришаева Колю, приказал открыть ответный огонь.
На высокой скорости автомашины почти проскочили опасный участок, но душманы перенесли огонь на головную машину, рассчитывая, что поврежденный КамАЗ загорится, преградит путь колонне. Просчитались. Водитель, герой предыдущего боевого эпизода, Шиндяпкин гнал машину вперед. Пули поднимали фонтанчики пыли то слева, то справа, но точно сделать упреждение вражеский пулеметчик так и не смог – Серега то и дело петлял по шоссе, менял скорость. Примеру его следовали другие водители. Буквально через несколько минут наша колонна скрылась за поворотом.
У кишлака, охраняемого афганскими солдатами, наши автомобили остановились. Ох, и взмок я тогда! Стер пот с лица и пошел вдоль колонны. Все машины на месте. Правда, кое-где борта были расщеплены пулями – но это мелочи.
Я построил всех водителей, кратко подвел итоги дня, похвалил отличившихся. Конечно, буду оформлять на них наградные листы по возвращению в часть.
Мне кажется, когда-нибудь грузовик «КамАЗ» достойно займет место рядом с танком Кадыра – символом апрельской революции, установленным на главной площади Кабула: так велик вклад военных водителей в создание новой жизни в Афгане. Не зря душманы много времени уделяют «дорожной войне»: пытаются перерезать автомобильные трассы, по которым доставляются в Афганистан нефтепродукты, строительные материалы, продукты, медикаменты – все, в чем так остро нуждается страна. Дороги Афгана – это как бы артерии страны. Кажется, я правильно использовал это понятие, док? Тебе это более знакомо.
– Чем ближе к Кандагару, тем решительнее заявляла о себе война. В одном месте, где дорога, втягиваясь в горы, делает большую петлю (очень удобное место для засады) увидели мы следы жестокого боя примерно недельной давности, а на выезде из этой западни на самом высоком месте поднялись над дорогой пять каменных краснозвездных обелисков. Машины проезжали мимо них на самой малой скорости, естественно, с включенными сиренами. Конечно, мы будем помнить этих погибших ребят, отдавать
Под гулкое уханье танков, врытых по краю «зеленки», треск пулеметов придорожных заслонов наша колонна нырнула в узкие улочки города. Этот рывок по городу я плохо запомнил. Мчались на предельной скорости. В районе знаменитой Черной площади нас обстреляли, появились раненые и убитые. Тут и погиб мой командир взвода лейтенант Цветаев Аркадий. Вечная ему память. Впрочем, площади как таковой, ты ведь знаешь, там нет: дорога среди зеленки. Но особенность в том, что эта самая «зеленка» подступает здесь к асфальту вплотную, давая возможность «духам» расстреливать проезжающих по трассе в упор.
Били танковые пушки, минометы и крупнокалиберные пулеметы. Это подразделения вели сейчас бой в «зеленке». Ну, а наша колонна промчалась через весь город, потом свернула с трассы, втянулись в узкую улочку пригородного кишлака. Объехали сгоревший танк, снова выбрались на бетонку и помчались дальше. Теперь нас уже охраняли подразделения вашего третьего батальона. Были еще обстрелы, когда я получил свое легкое ранение и чудом избежал пули в голову.
Вот и весь мой рейс. Как видишь, ничего интересного.
– Да-а-а-а, – только и смог произнести Невский.
– Пошли к колонне. Там ребятки что-то затевают по случаю моего дня рождения. Будешь гостем. Я приглашаю.
Невский предупредил своего санинструктора и с удовольствием отправился с новым товарищем.
– Поздравляем вас, товарищ старший лейтенант, с днем рождения! – хором встретила своего командира группа водителей.
Потом все вместе сидели у походной кухни, расправлялись с тортом, приготовленным поваром из галет и сгущенки, пили чай. Кто-то взял в руки гитару, и полилась песня, сразу подхваченная солдатскими голосами:
«И все, кого я встретилИ не встретил.Пусть долго будут житьНа этом свете,Как тишина на дальнемРубеже…»На душе у именинника было радостно, о чем он не преминул поделиться с доктором. Забылись опасности минувшего дня, и не хотелось думать, что завтра ждут новые испытания – опять дорога среди знойной пустыни, пыль, духота. И, может быть, вновь встреча с опасностью.
…Утром колонна проследовала дальше…
Часть седьмая
Это было везение. Еще бы! Пуля насквозь пробила левую кисть у основания среднего и безымянного пальца, не задев при этом ни кость, ни крупные артерии. Повезло и в другом – все произошло на глазах командира взвода. А иначе было бы сложнее: ведь никто бы не поверил – обязательно заподозрили в самостреле. А это – несмываемый позор! Правда, при выстреле с близкого расстояния, появляются отличительные признаки, в том числе ожог пламенем, чего не было в его случае. Но все равно свидетель важен, тем более офицер. Помощь оказал санитарный инструктор роты, наложив тугую повязку на рану.